Далёкое и близкое
Уважаемые читатели, приглашаю вас к прочтению автобиографического очерка Василия Алексеевича Игнатьева «Детские годы Пети Иконникова». Псевдоним этот появился в связи с тем, что воспоминании о детстве как о периоде формирования личности были для автора первостепенны. Им руководила потребность пофилософствовать, осмыслить собственную судьбу, разобраться в многообразии событий, определить в них своё место.
Очерк погружает нас в бытие училища в таких деталях, что мы, живущие ныне, понимающие, что речь идёт о здании хирургического отделения ЦРБ и прилегающей к нему территории, мысленно представляем себе картины минувшей эпохи.
«20 августа 1897 года к парадному подъезду Камышловского духовного училища подъехал экипаж деревенского типа, который у нас называли ходком или коробком на железном ходу. В коробке сидели двое: юноша лет двадцати и мальчик девяти лет. Остановили лошадь, старший ловко выпрыгнул из коробка, подтянул голову лошади к оглобле, помог мальчику вылезти из коробка, взял узел и свёрток, лежавшие под козлами коробка, и они вошли в здание.
Бурая лошадка приняла понурый вид; по всему можно было заметить, что путешественники прибыли издалека: об этом свидетельствовали и усталый вид лошадки, и экипаж, запылённый, с большим налётом грязи на колесах и боках коробка. Вошедшие в здание по-разному реагировали на встретившуюся им обстановку: старший вёл себя так, как бы попал в давно знакомую, привычную ему обстановку, а мальчик явно переживал какое-то гнетущее состояние: в его глазах можно было прочесть уныние; слёзы так и напрашивались ему на глаза.
Почти немедленно, как они вошли в вестибюль здания, откуда-то из-за угла к ним подошёл мужчина, низкого роста, сильно худощавый, с ерошкой на голове и тонкими чертами лица. Главными у него были глаза: широкие, острые, пронизывающие. Против воли другого они, казалось, проникали в душу, покоряли, заставляли подчиняться себе. Старший из вошедших почтительно поздоровался с подошедшим мужчиной, однако во всей его манере держаться и в голосе чувствовалась уже какая-то независимость от власти глаз подошедшего мужчины; он как бы хотел сказать: «было время, когда я тебя боялся, но теперь я тебя не боюсь». Мальчик же был весь во власти этих глаз, ему хотелось скрыться, но посмотрел на старшего и удержался от слёз.
Мальчик ещё не понимал значения этой встречи, а значила она передачу его на бурсу для продолжения образования. Вступление его в ученики бурсы обозначало, что двери, через которые он только что прошёл, будут для него открываться только при поездке на каникулы и возвращении с них. В остальное же время выход из здания для него будет только на двор и обратно. Через два часа старший опять пришёл к мальчику с небольшим арбузом, но как только мальчик приготовился полакомиться арбузом, мгновенно перед ним предстал «человек с глазами» и сказал, что этого без разрешения делать нельзя, повернулся и ушёл. Мальчик заплакал, и в таком виде его нашёл старший. Он крепко выругался и корку арбуза запустил в стену. Долго он уговаривал мальчика, чтобы он не плакал, гладил по голове, старался развлечь его весёлыми рассказами, и когда мальчик успокоился, крепко его расцеловал и ушёл.
Теперь нам нужно открыть имена наших героев: мальчик – это наш Петя Иконников, старший же – брат его Алексей, пермский семинарист, а всё, что описано, это – картинка первого дня жизни Пети в Камышловском духовном училище. «Человек с глазами» – инспектор училища Пётр Николаевич Лавров.
Петя со своим братом ехал на лошади два дня через Далматов. Неизменный Бурко опять нёс свою нелёгкую службу. Почему в столь важный момент жизни Петю повёз не его отец, а брат; почему нужно было ехать через Далматов, а не через Каменку, когда половину расстояния от Течи до Камышлова можно было бы проехать по железной дороге – осталось для Пети неизвестным, да и не тем была в это время занята его голова: на душе его было тяжкое сознание от того, что вот он ежегодно на девять месяцев будет оторван от Течи, от родителей, от друзей, что он уже не постоянный жилец своей Течи, а только будет наезжать в гости. И это должно быть так неумолимо, и от этого хотелось плакать… и он временами где-либо в одиночестве плакал.
На другой день после определения на бурсу Петю подвергли испытаниям. То ли потому, что Петя боялся и нервничал на испытаниях и не сумел показать себя с лучшей стороны; то ли потому, что семейная репутация Игнатьевых была «подмочена» тем, что только что за неуспеваемость был уволен брат его Иван; то ли потому, что Петя на самом деле был слабее других подготовлен, – его определили не в первый, а в приготовительный класс, и, следовательно, он уже в момент поступления в училище обречён был на пятилетнее пребывание в нём.
Училище было расположено на видном месте, в возвышенной части города, недалеко от важнейших городских магазинов, у площади с часовней, где были базары. Двухэтажное каменное здание фасадом выходило на юг. К восточной стороне его было подстроено одноэтажное каменное здание, где помещались кухня и столовая. При училище был громадный двор, в центре которого находились физкультурные приборы: горка, параллельные брусья, лестница, шест для подъёма на руках кверху. В западной части, за воротами, находился деревянный дом в пять-шесть комнат – квартира инспектора. В северной части двора находились: баня, конюшни, навес для дров и колокольня. Вдоль северной части двора шла глухая кирпичная стена с воротами в средине, за которой находилась вторая половина двора. Здесь находился дом – квартира смотрителя училища вверху и эконома внизу. Отдельно от этого дома было здание хозяйственного назначения, а часть его была отведена под больницу. У ворот при входе была конюшня для коровы смотрителя. Таким образом, училище занимало громадный плац, а главный двор, примыкающий непосредственно к зданию, предоставлял широкие возможности для самых разнообразных игр.
Низ учебного корпуса был занят спальными комнатами. Из комнат другого назначения были: комната ламповщика, гардеробная, швейцарская и комнаты, где жили надзиратели. Умывальник был расположен в коридоре, на стенке, примыкающей к столовой. Верхний этаж в основном был занят классами. Почти в центре между ними на южной стороне расположена была церковь, которая в западной своей части граничила с так называемым актовым залом. Церковь от зала отделялась раздвижной стенкой, которая при богослужении убиралась. Собственное пространство церкви предназначалось для духовников, а присоединяемое к нему пространство зала – для приходящих молящихся. В зале стояли цветы – филодендроны, бюст Александра II, стол, покрытый зелёной скатертью, и фисгармония. Зал открывался только для богослужений и в особенно торжественных случаях, например, по случаю приезда кого-либо из высокопоставленных лиц.
В одной из комнат находилась учительская и в ней библиотека, и одна комната была отведена для скрипачей и спевок хора. Классные комнаты были просторные: в них треть или четверть комнаты были свободны от парт. Из нижнего этажа в верхний вела центральная мраморная лестница с площадкой перед входом в церковь. Двери в церковь были устроены в виде массивной арки. В западной части здания была вторая лестница, которая, собственно, и была постоянным средством перехода сверху вниз и наоборот, потому что мраморная лестница была «запретной зоной» для учеников.
В конце западной половины – вверху и внизу – были расположены уборные, оборудованные очень культурно – с унитазами. Во двор в нижнем этаже были два выхода, но один из них открывался только в тёплую погоду. В здании было ламповое освещение и печное отопление. В целом нужно признать, что здание по тем временам имело благоустроенный вид. Как известно, духовное училище в Камышлове было переведено из Далматова, где оно было при монастыре, а начинавшие учение в Далматове и переведённые для продолжения образования в Камышлов говорили, что с переходом на новое место они попали как в рай. Такова была внешняя обстановка, в которую попал Петя. Теперь нам предстоит описать внутреннюю обстановку, то, что, собственно, и называлось бурсой.
Приготовительный класс. Бурса, её порядки и законы, писаные и неписаные.
Как указано было выше, Петя был принят в приготовительный класс, ему были отведены место в классе и кровать в спальне для «приготовишек». С этого момента для Пети началась жизнь, строго регламентированная и регулируемая звонками. Пете навсегда запомнилась его первая спальня. Бурсакам давали для спанья кровать с досками и тюфяком, набитым соломой, одеяло полушерстяное, часто сильно потрёпанное, подушку с грубым пером и простынь. Одежду – брюки и верхнюю рубашку складывали на табуретку, а сапоги – под кровать. Пете первый раз в жизни приходилось спать на кровати, и ему казалось как-то одиноко: он привык дома спать на кошме рядом с братом под отцовским тулупом.
Ответственный за выпуск Юрий ВАСЬКОВ
На фото. Камышловское духовное училище в начале XX века.
© Редакция газеты «Камышловские известия»
