Лодка с названием Жизнь

Откровенный разговор ведёт читатель

Её могут опрокинуть равнодушие и жестокость, и тогда не спасётся никто

Рубрика «Откровенный разговор» предполагает разговор прямой, честный и не всегда лицеприятный. Но… на то он и откровенный. Мне бы хотелось сегодня поговорить о том обществе, в котором мы живем.

Мы сломали, как всегда, «до основания» весь старый мир с его укладом, где царил моральный кодекс строителя коммунизма, но общество, которое выстроили на его обломках, оказалось более циничным и более жестоким. В нем расцвели равнодушие, бюрократизм, жестокость и полный пофигизм ко всему, что не касается лично меня. Мы встречаемся с этим букетом всюду, даже там, где, казалось бы, сам воздух должен быть пропитан добротой, сочувствием и состраданием к чужой беде, чужому горю. Например, в поликлинике.
Вспомните, сколько раз вам приходилось высиживать длиннющие очереди, к примеру, в ожидании приема у доктора с талоном в руках на 8.00, а врач начинал прием в 9, а то и позднее? И как часто мы выходим из кабинета доктора не столько успокоенными, сколько озабоченными, потому что нам равнодушно, без всяких объяснений «всучили», простите за грубое слово, квиток на лекарства, анализы или процедуры?
Конечно, можно понять врача. Все реформы в здравоохранении, которые проводились и проводятся, не избежали «родимых пятен» проводимых в государстве преобразований. Разрушена система подготовки кадров, отсюда непрофессионализм, система оплаты труда поставлена в зависимость от количества и, естественно, страдает качество. Я не говорю уже о пресловутой зарплате, заставляющей медиков брать по две-три ставки, чтобы как-то выжить в нашем обществе, зараженном чистоганом.
К сожалению, у нас теперь здравоохранение, образование и культура впряжены в одну голодную упряжку, может, потому у нас так низко пали и наука, и культура. Отсюда хамство, грубость, мат, встречающиеся на каждом шагу, даже в милиции, простите, в полиции. Кстати, на мой взгляд, и здесь проведенные реформы, ограничившись сменой вывески, не затронули сути, в результате стало еще хуже.
Работники полиции, вместо того, чтобы бороться с матом, часто используют его сами, а что может быть отвратительнее этого? Мы, люди старшего поколения, воспитаны были на «Дяде Степе», привыкли доверять людям в погонах. С советских времен мы знали, что при пожаре надо звонить «01» – и приедут пожарные, при внезапной боли набери «03» – и к тебе на помощь примчится «Скорая», а во всех остальных непредвиденных случаях звони «02» – там работники милиции, они знают, что делать и как помочь.
Когда в наш дом пришла беда, я с еще теплившейся надеждой кинулась именно в милицию, потому что верила в того самого «дядю Степу»! И что получила?! Вместо ожидаемой помощи – короткий и сухой, как выстрел в сердце убитой горем матери, ответ: «Мы утопленников не ищем». В моей душе, в сердце сын еще был жив, и это страшное слово правды было произнесено впервые, произнесено равнодушно, и оттого звучало грубо, цинично.
Я понимаю, что сейчас, с созданием МЧС, многие функции в решении подобных проблем возложены на работников этой службы. Но я пришла к вам, уважаемые работники полиции, пришла за помощью, пришла в состоянии страшного аффекта и отчаяния, разве не правильнее было бы проявить элементарное уважение и сострадание к человеку, потерявшему самое дорогое – ребенка? Предложить хотя бы сесть, успокоить, набрать номер той службы, что должна выполнять эту работу.
Даже самые простые, человеческие чувства в нас притупились! Буквально в том месте и практически в то же время, когда погиб мой сын, одна пожилая дама, вероятно, уже бабушка, ввела в воду малыша лет шести от роду. Купала, как ни в чем не бывало! А молодой человек рядом спокойно пил пиво, пока мы безуспешно метались по берегу. Хотя он хорошо знал погибшего. Как можно назвать такое поведение?
Не могу не сказать несколько слов и о дружбе. У моего сына было много друзей. И в день трагедии он был не один. Но никто из тех, кто был с ним в тот злополучный день, не набрался мужества прийти к нам и рассказать правду о случившемся. Это лично нас, родителей, настораживает, но в первую очередь, на мой взгляд, это должно было насторожить работников полиции. Но… никто вникать не стал. Формально опросили тех, кто был с ним, записали показания, приняв на веру сказанное, благо, сам пострадавший уже ничего не мог сказать, и… закрыли дело. Отчетность в порядке. Вот только человека нет. Но трудно поверить в то, что только что отслуживший в Кремлевском полку здоровый, молодой, сильный парень, отлично плавающий, утонул в реке, где воды, как говорится, воробью по колено. Это нам трудно поверить, а тем, кто по долгу службы должен был бы искать ответы на эти вопросы, они, видимо, даже в голову не пришли. Жаль…
«Моя хата с краю» – по этому принципу сейчас живут многие люди, забывая, что эта хата стоит, пусть и на корме, но в одной большой лодке с названием Жизнь, и, наполняя ее равнодушием, жестокостью, безразличием, стяжательством, цинизмом и нигилизмом, мы очень скоро ее можем опрокинуть, и тогда не спасет никакой край. Особенно должны это помнить те, кто по долгу службы обязан служить народу, в первую очередь – руководители всех рангов в городе. В частности, пора, наверное, и депутатам, и администрации вплотную подойти к проблеме оборудования пляжей, зоны отдыха, чтобы река Пышма вновь стала оправдывать свое исконное название «тихая, спокойная вода».

Ирина АЛФЁРОВА.