В.Р. Алексин, С.А. Зацепилов, С.П. Пономарёв, С.М. Исаков.
27 декабря — значимая для воинов-«афганцев» дата — 30 лет со дня ввода советских войск в Афганистан. Среди камышловцев есть те, кто в далёком 1979 году в числе первых уходили выполнять интернациональный долг. Накануне этой даты мы встретились с четырьмя из них в «афганском зале» городского музея.
Владислав Рудольфович Алексин родом из Ожгихи. Отслужив в армии, уехал жить в Бухару, там женился, работал водителем. «Как-то ночью меня подняли, — рассказывает он, — сказали, что на учебные сборы, потом повезли нас вместе с другими шоферами в Кушку, где прикомандировали к воинской части. Посадили на бензовозы, отправили в Шинданд, и 1 января 1980 года в 6 часов утра мы пересекли границу. Бензовозы собрали тогда со всех колхозов — ГАЗы, ЗИЛы, МАЗы, КрАЗы. Стояли мы за Гератом, там был склад ГСМ, а в Кушке была большая нефтебаза. Возили из Союза в Афганистан солярку, бензин, авиационный керосин, заполняли специальные резиновые резервуары, обеспечивали технику топливом. Домой отправили только через три месяца. Интересно, что вся гражданская одежда, в которой уезжали, дожидалась нас в Кушке в сохранности».
«А мы тогда их, «партизан», меняли, — говорит Сергей Андреевич Зацепилов. («Партизанами» «афганцы» называют призванных из запаса). — Мы были срочниками, нас перекинули из Свердловского 32-го военного городка в 1980 году. Когда зашли, сначала условий никаких не было, печки-буржуйки топить нечем, спали, накрываясь матрасами. Если с одной стороны ветер «афганец» дует, значит, вход сегодня с другой стороны. Потом, со временем уже нам всё привезли».
Сергей Петрович Пономарёв, ныне подполковник запаса, тоже одним из первых заходил в Афганистан. Был он зампотехом — заместителем командира батальона по технической части.
«Стояли мы на границе, в Кушке, — вступает он в разговор. — Всю дивизию по тревоге подняли, доукомплектовали. Потом приехали в Шинданд, а там большое горное плато. Командир полка ткнул в него пальцем и говорит: «Здесь будем жить». Новый год уже там встречали, спали первые дни в машинах. Два кольца охраны выставляли: одно — автоматчики, другое — танки. Потом появились маленькие палатки, обтягивали их маскировочной сеткой, вырубали в земле углубление, ступеньки, и спали в одежде. Лишь позднее нам привезли большие трёхслойные палатки, кровати, можно было спать уже в трусах. И городок мы перепланировали.
У меня была штатная машина техобслуживания ЗИЛ-157 с будкой, их называли «летучками». На ней работал, и спать в ней приходилось, в гамаке. Возил за батальоном полмашины гусеничных траков и других запчастей. У танков обычно гусеницы рвало, изворачивало винтом, и приходилось сразу штук по 10 траков менять. Подъезжаешь, оказываешь техпомощь.
Сейчас вспоминаешь, и как будто это не со мной было. А поначалу, конечно, была пугающая неизвестность — для чего мы сюда пришли, что должны здесь делать? А первый бой у меня был только 9 мая 1980 года. Помню, с зампотехом полка ещё друг друга с Днём Победы поздравили, а потом — бой. После этого понял, что мы должны здесь делать. Ещё запомнилось, один раз ехал в танке, в шлемофоне, и сквозь грохот и писк раций слышу — Высоцкий поёт военные песни. Вроде откуда? То ли в голове у меня, то ли на каких-то радиоволнах голос его пробивался. Он тогда очень популярным был. А потом мы по радио услышали, что он умер…»
Сергей Михайлович Исаков, подполковник в отставке, служил в Афганистане в 1980-81 годах, тогда в звании капитана. И хоть в боях не участвовал, тоже рассказал много интересного.
«Я-то зашёл в Афган только через месяц, в конце января. Пошли мы на замену основного состава, уже городки наши повсюду стояли. Жили в заброшенной афганской школе, вроде мазанки, отопление сделали. Потом, уже со временем солдаты из саманных кирпичей даже казарму построили. Тёплые вещи нам уже было предписано взять с собой, а чего не хватало, потом довезли. Было холодно, в горах снег лежал. Там в ноябре-декабре верхушки белеют, значит, зима началась. А примерно с апреля по октябрь — жара и редко когда капля с неба упадёт.
Был помощником начальника противовоздушной обороны полка. Одно время был начальником диспетчерского пункта под Чарикаром, контролировал прохождение наших колонн. А их ежедневно проходило по 5-10 и в ту, и в другую сторону. И вот докладываешь по ЗАСу — засекреченной автосвязи. И приходится специально растягивать слова, «петь»: про-шла та-ка-я-то ко-лон-на. Если скажешь как обычно, быстро, то ничего не будет понятно. Колонна движется со скоростью 30-35 км/ч, и если к ночи приходила на диспетчерский пункт, то останавливалась ночевать у меня. У некоторых кухни с собой были, они горячего поедят, а кто-то на сухпайке перебивался. Там, кстати, чай немного недопиваешь, суп немного недоедаешь, потому что на дне остаётся песок.
Афганские пацанята прибегали постоянно на диспетчерский пункт. Они, как ходячий магазин, предлагают и сигареты, и жвачку, всё, что хочешь. И русские слова хорошо запоминали. Женщины ходят полностью закрытые одеждами. Определяешь лишь по обуви: если в каких-нибудь старых калошах, то — пожилая, а если в туфельках — молодая.
Наш полк практически охранял дорогу от Чарикара до Пули-Хумри, где высокий перевал Саланг с тоннелем длиной около 2,5 км. Там в снегах стоял мотострелковый батальон, охранял перевал. К ним туда без спецтехники не подняться. Два года прожили в Афганистане, и, конечно, все с нетерпением ждали замены. Хотелось домой, в Союз».
И слава богу, что все камышловские воины-«афганцы» вернулись домой живыми, честно отдав долг Родине. Конечно, за час-полтора беседы обо всём не поговоришь. Поэтому будем ждать новых встреч и новых рассказов.
Сергей ОЗОРНИН.
Фото Андрея ЗАЙКОВА.
© Редакция газеты «Камышловские известия»
