В боевых потерях не значится

К 70-летию Победы

В деревне его почему-то звали Ремезёнком, никто не может объяснить, почему… Односельчан, кто бы мог его помнить, – раз-два, и обчёлся. Умерли уже все. Время, оно быстро бежит. Хотя жительница Скаты Таисья Ивановна Прожерина, которой 90 лет, Алексея Смертина помнит, и что Ремезёнком его звали – тоже…
Эта мелочь – прозвище – становится очень важной деталью, когда речь идёт о поиске, потому что она индивидуальна, присуща только этому человеку. Наша читательница Л.Б. Бурылова была несказанно рада, когда нашелся человек, помнящий её деда. Беседуя с Таисьей Ивановной, она словно вновь встретилась с ним, хотя жизненная дорога Алексея Ивановича Смертина оборвалась в далёком 1944-м.

Ни письма, ни весточки

Идея найти деда жила в ней давно. Людмила Борисовна знала о его военной судьбе немного. Бабушка рассказывала, что ушёл он на фронт в 1942-м, последнее письмо она получила в 1943-м. И всё, больше никакой весточки, никаких известий о его судьбе – ни сообщения, что пропал без вести, ни похоронки… После войны к ним в Чикунову приезжал военком, у которого бабушка спрашивала о судьбе мужа. Ей посоветовали приехать в военкомат и разбираться на месте. Но председатель колхоза её не отпустил, сказав, что она не одна такая, нечего ездить.
– Мы начали искать деда ещё в конце 90-х, – рассказывает Л.Б. Бурылова. – Начали с нашего военкомата, там сделали запрос в областной архив. Приходили ответы, что в сохранившихся документах сведений о А.И. Смертине никаких нет. В одном из сообщений говорилось, что «в военные и послевоенные годы архивы военных комиссариатов находились в плачевном состоянии, часто затапливались, а от сырости документы приходили в негодность, впоследствии из-за затухающего текста и ветхости были уничтожены». Но сотрудники, спасибо им, дали адреса, по которым можно было продолжить поиски.
И мы обратились в Центральный архив Министерства обороны, расположенный в Подольске, и в военно-медицинский музей Минобороны в Санкт-Петербурге.

Как неизвестная судьба стала известной

А далее события развивались следующим образом. Сначала из Подольска пришел ответ, что в числе боевых потерь А.И. Смертин не числится.
– Но мы надежду не теряли, – продолжает свой рассказ Людмила Борисовна. – В июле 2013 года я закончила курсы компьютерной грамотности и вышла сама на сайт Подольского Центрального архива Минобороны и, представляете, нашла своего деда! Но только не под своим именем…
В каждом полевом эвакуационном пункте ежемесячно составлялся именной список умерших от ран и полученных на фронте болезней. Так вот, в одном из таких списков она и нашла родную фамилию. Вот выписка из него: звание – рядовой; должность и специальность – ездовой; год рождения – 1896; какой местности уроженец – Свердловской области Камышловского района; каким РВК призывался – Камышловским, в 1942 году; причина и время поступления на излечение – туберкулез легких, 28.10.44; причина и дата смерти – туберкулез легких, 1.11.1944; где похоронен – Остров-Мазовецкий уезд, д. Далеке; ближайшие родственники, где проживают – жена Смертина Татьяна Васильевна, Камышловский район, Чикуновский сельсовет. Ну, все сходится! Кроме имени. В списке значится Смертин Иван Александрович, а не Алексей Иванович. Странно все это. Скорее всего – ошибка. Но попробуй узнай сейчас – чья?
Они продолжили поиск. Из архива военно-медицинских документов Санкт-Петербурга пришел ответ, что пулеметчик, рядовой Алексей Иванович Смертин, 1896 года рождения, на фронте 10 марта 1943 года получил отморожение больших пальцев обеих стоп и находился на излечении в госпитале № 5377, после чего был признан годным к нестроевой службе в тылу. И следующая справка из Подольска подтвердила, что Алексей Иванович «работал по вольному найму в эвакогоспитале № 5377 в период с 21 июля 1943 года по 18 октября 1944-го в должности повозочного», что подтверждается соответствующим приказом. Отмечено, что данный эвакогоспиталь до 9 мая 1945 года входил в состав действующей армии. А в конце ответа безнадежная фраза: «Дальнейшая судьба неизвестна»…

Уверены – это одно лицо

– Однако мы уверены, что Алексей Иванович и Иван Александрович – это одно лицо. Это наш дед! – говорит Людмила Борисовна, как будто я собираюсь её в этом разубедить. – Как это может быть кто-то другой, если, посмотрите, даже имя-отчество жены сходится, место жительства – тоже! Да и не было в Чикуновой Ивана Александровича Смертина, как мы выяснили. Только надо документально подтвердить всё это. А как?
Нам хочется иметь официальную справку о смерти деда. Пусть прошло целых 70 лет, я не хочу, чтобы доброе имя его бесследно исчезло в огне той войны. Я хочу, чтобы на мемориальной плите в Скате было увековечено имя Алексея Ивановича Смертина, моего деда, сложившего свою голову за Отечество.

Вот такая история. Семь десятилетий прошло, а люди помнят своего родного человека и хотят, чтобы его помнили не только они. Мы стоим у Скатинского мемориала погибшим землякам. На памятных плитах – сотни фамилий, Смертиных – больше десяти. Но Алексея Ивановича среди них действительно нет. Чудовищно несправедливо погибнуть на войне под чужим именем. Удастся ли родственникам доказать, что в документах военной поры допущена ошибка, какой суд поможет восстановить справедливость, – мы ещё расскажем. Если всё у них получится. Очень хочется, чтобы получилось.

Людмила ЧИРКОВА