Откровенный разговор с врачом о пациентах, их родственниках и причинах травм.
Сергей ОЗОРНИН.
Накануне профессионального праздника медицинских работников мы отправились в хирургическое отделение Камышловской ЦРБ, чтобы встретиться с заведующей отделением, потомственным хирургом Ю.В. Евдокимовой. Её медицинский стаж 22 года, из них три года руководителем. В разговоре Юлия Вячеславовна затронула многие стороны профессии, где-то была весьма категорична, местами с сочувствием и иронией отзывалась о пациентах, с любовью и теплотой – о коллегах.
О коллективе
– В отделении работают три хирурга, двое из них – Валентин Эдвинович Доян и Дмитрий Николаевич Заречнев – кроме этого ведут приём в поликлинике, врачи-травматологи Владимир Яковлевич Шевшугов и Раиса Ашотовна Гурина, она тоже ведёт приём в поликлинике, и около 25 медсестёр и санитарок. Приёмный покой, рентгенкабинет, реанимационно-анестизиологическое отделение – это наши отдельные подразделения. Делаем мы в среднем от 800 до 1000 операций в год, это не считая тех пациентов, которые проходят через приёмный покой. Через него у нас проходит до тысячи человек в месяц, то есть, до 10-12 тысяч в год. И 1200-1300 пациентов проходит через стационар, – рассказывает Юлия Вячеславовна.
– Валентин Эдвинович, несмотря на возраст, до сих пор дежурит, то есть десять ночей в месяц он не спит. Мне иногда кажется, что ему нас жалко. Он раньше работал в большой больнице, в которой каждый врач занимался определённой специальностью, потом приехал в Камышлов, и выяснилось, что он должен знать детскую хирургию, урологию, травматологию. Поэтому он это всё выучил и сейчас всё это знает. Дмитрий Николаевич всю жизнь проработал в ЦРБ, он самый работящий, знает и травматологию, и детскую хирургию, и урологию. Он серьёзный и мало говорит, и на него больше всех жалуются. Знаете, на что? Не пожалел, не выразил своё сочувствие.
Дежурим по десять суток в месяц. После 24 часов дежурства я должна пойти домой спать. Но я остаюсь на следующие сутки. Иногда дежурю сутки, потом дежурю день, потом ночь дома, прихожу и дежурю следующие сутки. Вот так и работаем. И просветления, что завтра приедут врачи, у нас нет.
Владимир Яковлевич у нас не дежурит, потому что хирургической помощи всегда больше, чем травматологической. Когда дежурит, случается, вызывает нас, хирургов, по ночам. Зато мы вызываем его постоянно. Владимир Яковлевич нас избаловал, мы с него пылинки сдуваем. Именно за то, что он лишил нас большого количества проблем с определённым кругом пациентов. Благодаря ему выздоровление многих больных ускорилось и прогнозы выздоровления стали лучше. Плюс он занимается ортопедией. Придёт утром в палату, всё решит, везде позвонит, разберётся, обследует, кого надо прооперирует. Можем ночью послать ему снимок, и он всё объяснит, что нужно делать.
Раиса Ашотовна – самый опытный наш врач. Работает, ведёт приём в поликлинике, и мы ей очень благодарны.
Равнодушные у нас не задерживаются. Почему медсестра, проработавшая 20-30 лет, бежит в три часа ночи по коридору и срочно зовёт врача? Почему всем поможет, обезболит? Потому что ей не всё равно. Прихожу утром на линейку, она мне про состояние каждого пациента расскажет, кому было плохо, кому укол поставила. Медсёстры – это наше всё.
О травмах
– Ненавижу железные заборы и калитки. В этом году мы уже двоих детей отправили с полным рассечением сухожилий. Если вы делаете калитку из металлопрофиля, то должны хорошо закрыть все кромки, потому что железо очень острое и рассекает сухожилия и мышцы до кости. Человек выходит из калитки, ветер дунул, калитка ударила по пятке и рассекла всё, что можно. А если это ахиллово сухожилие, то полностью никогда не восстановить.
Ожоги – отдельная тема. 99% – это дети и пожилые люди, 1% – взрослые в состоянии опьянения. Стареньким бабушкам в натопленной бане без присмотра делать нечего. Детям на кухне без присмотра родителей делать нечего. Все ожоги детей – это безалаберность родителей. Мамочка, если налила себе горячий чай или варишь кашу, отпусти ребёнка с рук. Иначе он махнёт рукой, и вся каша окажется на нём. Кстати, в неблагополучных семьях ожогов у детей меньше, потому что есть особо нечего, а в семье с достатком на кухне всегда есть что-то вкусное, и детей туда постоянно тянет. Опрокинутый стакан кипятка – это ожог 10-15% тела, а значит, санавиация. И из-за этой безответственности в лучшем случае ребёнок пролежит в стационаре, в худшем – потребуются операции по исправлению косметических дефектов.
И пусть ваши дети, находясь в автомобиле, всегда сидят сзади, пристёгнутые всеми ремнями безопасности, как положено. Машина – это средство повышенной опасности, а дети, в отличие от взрослых, не понимают последствий своих действий. Когда вы едете по дороге, будьте всегда готовы, что под колёса в любой момент может выскочить ребёнок. И даже если вы не будете виноваты, когда вы посмотрите в глаза родителям этого ребёнка, ничего приятного в этом не будет. В прошлом году у нас было два ребёнка, погибших от ДТП. Это страшно… Когда вдруг раз, и его не стало…
Падение с крыши – это всегда крайне тяжёлые травмы, многочисленные переломы. Не надо делать крышу самим, нужно нанимать специалистов, которые называются кровельщики. Им вы заплатите намного меньше, чем потом потратите на своё лечение, если упадёте.
О скорой помощи
– Есть экстренная помощь, когда человеку нужно получить помощь здесь и сейчас. У современных фельдшеров всё хорошо отработано. Когда они выезжают с адреса, звонят нам со словами: «везём проникающее ножевое ранение», «везём тяжёлое ДТП», «везём инфаркт миокарда», и мы уже знаем, что должны открыть дверь и быть готовы принять пострадавшего.
Второй вид – неотложная помощь, когда что-то болит, человек пытается вылечиться, но не может, или у него высокая температура, то есть он прямо сейчас не умрёт, но ему плохо. А третий вид – плановая помощь, когда давно что-то болело, и вот вы решили сходить в больницу и записались на приём.
Некоторым пациентам немножко здравого смысла не помешает. Скорая помощь спасает жизни. А если у вас что-то болит, но вашей жизни ничего не угрожает, вы не падаете в обморок, нет температуры, то не надо в два часа ночи вызывать скорую. Иногда говорю: а мне что, пешком к вам идти? Но ведь скорая помощь – это не такси! Поехав за вами, она может не успеть спасти чью-то жизнь.
О помощи и услуге
– Если вы идёте в платное медучреждение, вас записали, вы заплатили, вам оказали услугу. Но если у вас случился острый живот, вы пришли туда и говорите: «окажите мне помощь, я вам заплачу», вам её не окажут, а вызовут скорую и отвезут в больницу. Врач платной клиники к вам даже не выйдет, потому что у него на это время записан приём. А у меня в приёмнике – придёт десять человек, я десять осмотрю. По субботам и воскресеньям поступает до 50 обращений. Людей, которые приходят в приёмный покой, мы обязаны всех осмотреть, оказать помощь, прооперировать, сделать обход. Если кому-то стало плохо, врачу могут в любой момент позвонить, и он всё бросит и поедет на работу. Мы спим с сотовыми телефонами. И мы не продавцы услуг, мы оказываем медицинскую помощь.
О прогрессе
– Вы знаете, стало лучше. Я помню 90-е годы, когда у нас был один флакон антибиотиков в стационаре, и мы сидели и думали, кому его ставить. Я помню, когда пациенту перед операцией давали список: купить ниток, ваты, бинтов. Сейчас у нас есть всё необходимое. Если убрать составляющую в виде скандальных пациентов и их жалоб, то работать стало намного легче. Раньше мы «на холецистите» в операционной стояли втроём три часа, сейчас стоим по 60 минут, а иногда и 40.
За последние годы сильно поменялась категория пациентов. Если раньше мы делали 180 аппендэктомий и три холецистита, то на сегодня мы делаем 40 аппендэктомий и 130 холецистита. Раньше в двух палатах у нас лежало до 20 человек на скелетном вытяжении, и лежали, привязанные к кровати от одного до двух месяцев. Конечно, таким пациентам приходилось очень тяжело физически и морально. Сейчас такого нет. Сейчас, слава богу, у нас есть врач-травматолог, появился новый термин: «вертикализировать». Мы вечером пациента загипсовали и знаем, что завтра придёт Владимир Яковлевич и его вертикализирует, то есть изобретёт что-то, чтобы тот встал и пошёл, пусть с костылями, но пошёл.
Я помню нитки, которые не рассасывались, свищи, с которыми ходили по году после операции и выдёргивали эти нитки. Сейчас наши пациенты знают, что швы не надо снимать, они рассосутся. Количество нагноений резко уменьшилось. Раньше пациенты по неделе голодали и всех «клизмили», сейчас мы от этого ушли. Всё стало в какой-то степени намного проще и быстрее. И для пациента, и для врача. Вся обследовательская часть ушла на этап поликлиники.
Многое поменялось в лучшую сторону. Потому что есть маршрутизация, современные методы лечения, интернет, где всегда можно что-то прочитать, лекарства, оборудование, а у пациентов всегда есть альтернатива.
Мы ещё о многом говорили с доктором Евдокимовой. Прощаясь, поздравили её с наступающим праздником. После посещения хирургического отделения и общения с его сотрудниками я в очередной раз убедился, что труд наших медицинских работников благороден и нелёгок. Здоровья вам, уважаемые медики, и благодарных пациентов.
Фото Андрея Зайкова.
На фото. Коллектив хирургического отделения Камышловской ЦРБ (слева направо): врач-хирург Дмитрий Заречнев, медсестра перевязочной Вера Хрушкова, уборщица Ольга Буштухина, старшая медицинская сестра Наталья Варлакова, врач-анестезиолог Андрей Симонов, анестезистка Лариса Старикова, врач-хирург Валентин Доян, медсестра перевязочной Татьяна Григорьева, заведующая хирургическим отделением Юлия Евдокимова, медсестра приёмного покоя Алина Куржей.
© Редакция газеты «Камышловские известия»
