Герои и жертвы красно-белого террора

К 100-летию Гражданской войны.

2018 год богат юбилеями. Один из них, самый трагичный в нашей истории, – столетие Гражданской войны, разгоревшейся в 1918-1919 годах. Предлагаем читателям рассказ о том страшном времени раздора и междоусобиц – фрагменты из будущей книги о Камышловском районе, которая создаётся по инициативе главы муниципалитета Е.А. Баранова.

Только два цвета, и без полутонов!

Именно так – в красный и белый цвета – окрасила Россию Гражданская война. И хоть у нас, в городе и уезде, она «уложилась» в год с небольшим (июнь 1918-го – сентябрь 1919-го), горя с собой эта война принесла очень много. И в качестве примера – несколько документов из архива администрации Камышловского района.

Прежде всего, это списки мирных граждан, убитых белыми в ходе их первого (наступательного) продвижения через уезд: Скатинская волость – два человека, Захаровская – пять, Закамышловская – 16, Калиновская – четыре, Куровская – 11, станция Поклевская – 10, село Захаровское – семь человек, Шилкинское – 10, Закамышловское – 21, Калиновское – 19, Куровское – 66, Кочневское – 72.

Ещё один документ – записи со слов очевидцев расправы над жителями села Квашнинского. Всего здесь от рук белых 30 июля 1918 года погибло 47 человек, из которых за отказ служить в армии Колчака – 23, за сыновей, ушедших с красными, – девять, за отказ поставить продовольствие и лошадей – 14. Но, пожалуй, самую страшную смерть принял оставшийся дома после тяжёлого ранения красноармеец-пулемётчик Абрам Квашнин: он был подвергнут пыткам, а после живым закопан на скотомогильнике за селом…

И ещё документ – рассказ краеведа Н.М. Трухина о трагедии, произошедшей 20 июня 1919 года у села Никольского:

«В самом начале войны жители села разделились на два враждующих лагеря. Одни поддерживали большевиков, вели соответствующую агитацию, другие же вступали в армию Колчака. Перевес сил оказался на стороне вторых, и те, арестовав местных активистов, отвезли их в острог, откуда уже тюремное начальство отправило мужиков на лесозаготовки. Узнав об этом, их товарищи, находившиеся на воле, решили организовать побег, но не успели – мужиков снова возвратили в город, под охрану.

А тем временем обстановка менялась – отряды красных подходили к Камышлову, и белые были вынуждены отступать. Во время ухода из города они увели с собой более 150 человек. Построив всех в одну большую колонну, повели на восток… И недалеко от села Никольского, перед Черемышем, устроили настоящее побоище, порубив шашками не один десяток человек. Мне удалось поговорить с родственниками погибших никольских активистов, из чего стало ясно, что в той ситуации выжил только один из них – Александр Бабинов».

Из первых уст

Если о Гражданской войне говорить как о череде событий, то применительно к Камышлову и уезду это будет выглядеть так: первый этап – объединение разрозненных красногвардейских отрядов в воинские формирования и их уход из города; второй – время междувластия, грабежей, насилия, убийств; третий – вступление в границы уезда белой армии и террор против той части мирного населения, что симпатизировала большевикам. И последний, заключительный этап – освобождение Камышлова и уезда частями Красной Армии.

Возьмём небольшую тетрадочку, хранящуюся в Камышловском краеведческом музее, – дневник Вареньки Щегловой, который девушка вела с 1918 года по 1919-й, и перелистаем его страницы.

• 26 июня. Всё последнее время горожане живут под страхом совершающихся событий: идут обыски, аресты, расстрелы. В городе появился товарищ Гаревский. Он служит в ЧК. С ним приехала пожилая женщина – его помощница, некто Петрова. Она ходит в кожаной куртке, в фуражке, с наганом на боку. О них рассказывают страшные вещи: якобы они собственноручно расстреливают арестованных.
• 22 июля. Ввиду военно-осадного положения ходить разрешено только до десяти вечера. Улицы словно вымерли. Изредка проезжают автомобили и подводы с красноармейцами – везут пулемёты, зарядные ящики. Много пьяных. Безобразничают и пристают к случайным прохожим, особенно к женщинам и к нам, девчонкам.
• 24 июля. Красноармейцы объявили, что оставляют город – уходят, взяв с собой заложников, преимущественно мужчин. Надеются, что враг не будет по ним стрелять. Остальных – всех, кто может держать лопату, послали рыть окопы за Насонову. Это было днём, а ночью слышали выстрелы – опять кого-то расстреливали.
• 25 июля. Из города уходят последние красноармейцы и моряки. Увозят хлеб, муку, картофель. Кое-кто отправляет с ними свои семьи. Продолжаются расстрелы – вчера расстреляли 20 человек, привезённых из-под Шадринска, а сегодня – ещё 10, городских. Говорят, что расстреляли и взятых вчера заложников – по дороге.
• 26 июля. В городе безвластие. Магазины разгромлены. Непонятные люди с винтовками грузят и увозят конфискованное имущество. Поздно вечером кто-то взорвал водокачку, что на берегу Пышмы, и во многих домах вылетели стёкла, а у некоторых даже слетели крыши. Не успели опомниться, как снова взрыв и высокое пламя – это начали гореть склады на вокзале. Уснули поздно. А в пять утра раздался стук в ворота – все перепугались, но пришлось открыть. Вошедший солдат на плохом русском распорядился принести продукты. Это в город вошли чехословаки, и они очень голодны.
• 2 августа. Вереницы людей потянулись к лесу, что у кожевенного завода. Мы увидели страшную картину: гробы с расстрелянными (говорят, это сделали красноармейцы перед уходом) стояли рядами – на земле и на сделанных из досок столах. Шла панихида. После гробы поставили на телеги, где по одному, а где и по два. Всего вышло 32 подводы. Крики и рыдания было трудно вынести, и мы поспешили домой – нервы напряжены до предела.
• 1 февраля (1919 год). В гимназии большой переполох: пришла весть, что объявлена мобилизация мужчин от восемнадцати до двадцати пяти лет, и наши милые мальчики пойдут на войну.
• 6 июля. Многие вновь покидают город. Уехали городской глава Васильев, торговцы Машаров, Меньшенин, Выборов, Страхов. Уезжают и учителя – Самгин, Можгинский, Баранова, Чиркова, Фёдорова, Румянцев, Петрашень. Был семейный совет и у нас – решался вопрос: уехать или остаться. Мама хотела уехать, но отец сказал, что бояться нам нечего, потому что большого богатства мы не нажили, да и куда семье в шесть человек ехать? Словом, решили остаться. А к вечеру выяснилось, что остаются и многие наши соседи.
• 14 июля. Вечером появились верховые, они предложили освободить часть дома. Их 15 человек – у них голубые погоны, а на рукавах – голубые нашивки с человеческим черепом над двумя скрещенными костями. А ещё остановились юнкера, совсем дети. Мы сгрудились в одну комнату. Хотели уснуть, но не смогли – за окном постоянный шум: военные, пешие и конные, идут в оба конца – в город и из города. А также страшный гул, волнами накрывающий город – отец объяснил, что это стреляют пушки за железной дорогой.
• 18 июля. Юнкера и верховые трогаются в путь, прихватив с собой, в «благодарность» за постой, совсем новый коробок, большую кошму и весь овёс из амбара. Солдаты обчистили и наших соседей, взяв даже заготовленные на зиму дрова. Кто-то отдал приказ спустить в Пышму спирт из винных складов, и много людей с ведрами и кувшинами побежали туда, а после умерли, отравившись выпитым.
• 7 августа. В городе опять смутное время: отбирают драгоценности (к счастью, их у нас нет), хлеб, коров, лошадей. Идут аресты. Вновь слышатся выстрелы за рекой, у леса».

А вот сейчас  другие воспоминания – Ивана Степановича Вилесова, в описываемый период времени диакона прихода церкви во имя Вознесения Господня (село Темновское, Раздольное ныне).

«Часто, бывая в населённых пунктах своего прихода, наблюдал, как мужики, ещё вчера выглядевшие уставшими от тяжёлой жизни и ко всему равнодушными, сегодня подняли головы и стали ратовать за свободу. Помню два случая. Первый – в селе Тёмном: бедняк Иван, имевший непокрытую избу, огороженную ветром, а не забором, взял вилы и направился к дому старосты, где, выхлестав все окна, громко заявил, что он с этого дня – большевик! Второй случай – в деревне Коровяковой: крестьянин Дмитрий, такой же бедняк, собрав у часовни два десятка мужиков, предложил создать дружину, чтобы ни Керенский, ни его министры не сумели отнять у них землю, хотя земли-то у каждого было чуть больше аршина. Такое не могло пройти бесследно, и в Сибирь двинулись ходоки – в надежде привести за собой атамана Семёнова: уж он точно найдет управу и на Ивана с Дмитрием, и на подобных им. Но Семёнов не спешил, и тогда Афанасий Замятин, бывший урядник из Красноярки, сказал, что настал час «красного петуха», и утром следующего дня запылали три первые избы…»

В качестве послесловия

Это только несколько «мгновений» из тех страшных лет. Главу же о том времени автор книги, журналист Олег Дегтярёв, заканчивает словами екатеринбургского историка И.С. Сильченко: «Изучая ход любой войны, невольно задаёшь вопрос: а за кого бы воевал ты? Ответить однозначно на него в отношении войны 1918 года невозможно. С другой стороны, эта невозможность, быть может, и есть первый шаг к примирению всех воевавших, погибших и выживших…».

Подготовила Галина ШИПИЦЫНА
Фото из архива краеведа Виктора Бунькова.
На фото. Памятник жертвам белого террора у села Никольского. Установлен 24 августа 1924 года. Снимок 1927 года.