По волнам памяти

Мысленно отмеряя версты па­мяти, понимаешь, какое большое расстояние уже позади. И там, в маленьких деревеньках, сёлах, больших городах, на полевых тро­пинках или широких дорогах – география моей жизни, впрочем, как и у всех, у каждого своя.

Но мне неожиданно повезло с профессией, она стала моей путе­водной нитью, помогая открывать мир и людей. Хотя обрела я её в уже довольно зрелые годы.

В юности журналистика, газетная работа казалась мне занятием отвлечённым, почти абстрактным, а, можно сказать, и волшебным. Притягивал запах свежих газет, которые бабушка приносила из почтового ящика. Я пристрастилась к их чтению довольно рано. Может, не столь внимательно читала, мно­гого не понимая, но чем-то они ма­нили меня к себе. А может, сказы­валось какое-то трепетное к ним отношение взрослых, их рассужде­ния и оценка публикуемых статей.

Газеты в нашем обществе почитали и, критикуя, уважали, им верили. «Пионерская правда», «Комсомолка», позднее – «Литера­турная газета» были спутниками моей «молодой» жизни. Я и сама в школьные годы начала что-то пописывать в тетрадки, в основном о природе. Этим, впрочем, грешили многие мои сверстники. Но никоим образом не помышляла, что когда-то переступлю порог редакции.

Впервые с робостью в душе перешагнула его, когда уже работала в милиции следователем, и то, пожалуй, по «обязаловке». Есть такое понятие – «профилактика совершения преступлений», куда входило, кроме проведения собраний в коллективах, направления пред­ставлений в разные инстанции и начальникам о причинах совершения преступлений и их устранении, писать небольшие заметочки об этом в газету для информирования граждан и создания «непримиримого общественного мнения к преступившим закон», к тем, кто вольно или невольно этому способствовал. Для кого-то подобные «сочинения» были наказанием божьим, а я как-то к ним пристрастилась, искренне веря, что мои заметки могут повлиять на ход событий или чью-то судьбу, хотя бы привлечь к ней внимание. Так началось мое сотрудничество с нашей газетой с красивым, но, к сожалению, утопическим, как показало время, названием «За коммунизм».

Было это в 70-е годы прошлого века. Редакция тогда распола­галась на углу улиц Советской и Ленинградской в одноэтажном деревянном здании. Особо запомнились раскидистая черемуха около и круглые печи-«голландки» внутри, и почему-то скрипящие половицы. Мы ходили по ним вместе с коллегами из ОВД, суда, прокуратуры и другими пишущими в шко­лу рабкоров (рабоче-крестьянских корреспондентов), где нас учили маститые, опытные товарищи вла­деть пером и мыслью, делились опытом, нацеливали на темы. За­помнились их доброжелательность и открытость, заинтересованность в нашем непрофессиональном труде. Более тесно я тогда сотрудни­чала с отделом писем, в частности, с Татьяной Сысоевой, а позднее – с Еленой Флягиной, Татьяной Ивановой. На них тогда была возложе­на обязанность вести правовую тематику.

Ещё теснее наше общение стало (помнят ли это коллеги?), когда от редакции был совершён угон мотоцикла. Угонщик завёл его при помощи спички. Помню, что довольно внушительная группа по­терпевшей стороны во главе с Владимиром Терентьевичем Сысюком вошла в мой рабочий кабинет и с журналистским профессиональным любопытством (которое мне сейчас очень понятно) стала «изучать» детали, рабочую обстановку и меня как часть её. Возможно, для будущих публикаций. «Смотрите-ка, у неё под стеклом Василий Шукшин лежит», – заметил удивлённо-одобрительно кто-то из них, что немного задело моё самолюбие. Мол, раз милиционер, так значит всё человеческое ему чуждо.

Сейчас я понимаю, что это просто работа – схватывать, улавливать, анализировать каждую мелочь, каждую деталь, – возможно, пригодится. Газетчики вообще народ очень интересный, пытливый, вездесущий, порой надоедливый, в большинстве своем искренний (не без хитринки, конечно) и, я бы сказала, яркий, творческий, каждый на особинку. Это опять же осознанный, а порой и нет, зов профессии. От яркости восприятия жизни, людей, событий нередко зависит глубина написанного материала. Конечно, будни «заедают», как и всех, но свой звёздный материал есть у каждого журналиста, корреспондента.

В 1984 году я рассталась со своей прежней работой следователя. Товарищи подарили мне альбом со своими фотографиями и трога­тельными напутственными словами, желая покрепче оседлать творческого коня «с крылышками» Пегаса, побольше рассказывать о милицейских трудных буднях.

А прежде чем меня приняли в редакцию я, конечно же, прошла собеседование – своеобразный творческий экзамен у тогдашнего редактора Зинаиды Ильиничны Сысюк, которая редакционной работе посвятила всю свою жизнь, человека талантливого, хорошо чувствующего слово, прекрасно владеющего русским языком. Меня спасли многолетние публикации в газете на милицейские темы. Вести их дальше мне и было поручено в партийном отделе, который тогда возглавляла Людмила Васильевна Чиркова. Работали мы весело и азартно. Правда, я уходила на редакционное задание как на сбор материалов для уголовного дела. Вгрызаясь и копая в такую глубь, в какую, собственно, и не требовалось для небольшого материала, да и время было ограничено. Людмила Васильевна, как великий писатель Антон Чехов, заботливо и настойчиво «выдавливала по каплям» из меня следователя, показывая разницу между допросом и интервью, но, по-моему, до конца ей это так и не удалось.

А я благодарна судьбе, что она дала мне возможность работать рука об руку с яркими, неповторимыми и очень надёжными людьми, моими коллегами – коллективу редакции газеты теперь уже с новым именем «Камышловские известия».

Любовь ГИЛЁВА
Отрывок из книги «Однажды и на всю жизнь».
Фото Алексея Татищева.