Каюсь, я не сдала эти письма в архив, как требовалось в то время по редакционным правилам. Рука не поднялась. Так как после хранения в течение определённого срока всё по тем же правилам многочисленная – несколько тысяч в год – читательская почта уничтожалась, а папки на полках шкафа заполняла новая корреспонденция селькоров и рабкоров.
Помогали военная закалка, суровая дисциплина и бесконечная доброта к раненым, друг к другу
Строки из них были использованы мной в газетном материале о том событии 30-летней давности, но полностью письма не публиковались никогда. Авторский стиль мемуаров максимально сохранён.
Вся юность прошла в госпиталях
Надежда АНУРИНА:
– Во время войны в Камышлове было два эвакогоспиталя. Я попала в № 1727-й, начальником которого был назначен хирург П.П. Смирнов. Постепенно госпиталь укомплектовали квалифицированными кадрами – врачами, медсёстрами, санитарочками. Вначале была организационная часть, нам помогали сандружинницы, комсомольцы города, местное население. Вскоре госпиталь был готов к приёму ранбольных. Первый санитарный поезд – около 300 бойцов – прибыл 19 июля 1941 года.
Мы, медсёстры, были мобилизованы в ряды Красной Армии. Приняли присягу, сколько было волнений по этому поводу. Выдали нам обмундирование, назначили паёк. Местных среди врачей госпиталя было мало, большинство эвакуированных. Назову тех, кого помню. Врачи: З.А. Афанасьева, Т.С. Герасимова, Л.М. Чешницкая, медсёстры: К.Т. Елизарова, А.П. Шеренина, М.Е. Коковина, К.Н. Насонова и другие. В 1942 году после выпуска медшколы пришло пополнение: Н.И. Воробьёва, Н.Г. Вишнякова, А.В. Зайцева, Н.М. Никифорова, В.П. Горбунова и другие. Все трудились не зная отдыха. У многих в трудовых книжках записано: «За хорошие образцы в работе по уходу и восстановлению сил и здоровья воинов Красной Армии объявлена благодарность».
Когда прибывал санитарный поезд, одни медсёстры бегут встречать раненых, другие в отделении их моют, перевязывают, снимают гипс. Сколько было под гипсами вшей – множество! Кому предназначалась операция, врачи сразу же оперировали, а мы, медсёстры, выхаживали. Дежурные посты были в коридорах, освещение – керосиновые лампы и коптилки. Отопление печное, часто мы пилили дрова вместе с нянечками.
Я работала палатной сестрой, дежурила ночами. Санитарочки заняты своей работой, а ты на посту чутко прислушиваешься. Услышишь стон или чей-то зов из палаты, зажигаешь коптилку и к больному. «Сестричка, нога сильно болит». Говорю: «Давай подложим валик, будет полегче. А завтра врач посмотрит».
Вспоминается и такой случай. Прибыл очередной санитарный поезд, начальник состава сообщает, что в таком-то вагоне находятся тяжело раненные. Спешим скорее с носилками погрузить каждого в машину или на конную повозку. Мне достался очень тяжёлый больной, не довезла я его до госпиталя, умер по дороге. Я была в отчаянии, хотя уже много смертей насмотрелась.
В 1943 году прибыли эстонцы. Смотреть на них было страшно – дистрофия. Как могли, стали выхаживать, облегчать страдания. И всю войну сёстры милосердия старались отдавать больным все силы, всю свою энергию, чтобы быстрее поставить бойцов в строй и тем самым приблизить Победу.
Госпиталь жил и работал. Была партийная и комсомольская организации. Не забыта была художественная самодеятельность. После наших концертов раненым становилось гораздо лучше, даже спали крепче. Политработники ежедневно проводили информации о положении на фронте. Кроме того, ездили работать в подсобное хозяйство госпиталя, и там нужны были наши руки.
Когда закончилась война, часть ранбольных до 1947 года оставалась в госпитале долечивать свои раны. В 1948 году эвакогоспиталь сменил номер на № 1726 и стал терапевтическим. Мы стали выхаживать бойцов, заболевших туберкулёзом. Риск для персонала был большой, у многих была открытая форма. Хирург П.П. Смирнов оперировал самых тяжёлых, а мы, медсёстры, помогали фронтовикам поправлять здоровье. Быстрее вернуться к мирному труду.
Вся моя молодость прошла в госпиталях. Всё выдержали, помогали и военная закалка, суровая дисциплина и бесконечная доброта к раненым, друг к другу. Прошло много лет, но нас, сестёр милосердия, по-прежнему связывает какая-то незримая ниточка.
Без выходных и отпусков
Клавдия НАСОНОВА, апрель 1990 года:
– В начале июля 1941 года я написала заявление в военкомат с просьбой пойти добровольцем в армию. Военком Серов ответил: «Успеешь на фронт, нам здесь нужны медсёстры». Шесть раз меня вызывали в военкомат для отправки, и всё-таки оставили в Камышлове. 21 июля 1941 года направили в школу № 1, где организовывался второй эвакогоспиталь № 2543. Классы оборудовали в палаты, ставили койки, тумбочки. Мыли, красили, вышивали салфетки – создавали уют. Помогали нам жители города, особенно Закамышловки и Барабы. Несли подушки, одеяла, матрасы. В августе госпиталь был готов к принятию раненых.
Приняли присягу. Мы занимались военной подготовкой, изучали винтовку, бросали гранаты, учились передвигаться по-пластунски с винтовкой и санитарной сумкой. Находились всё время при госпитале, тут же питались.
Когда прибывал санитарный поезд, моя работа – принять истории болезней раненых, сдать их в штаб начальнику госпиталя. А затем выгружать из вагонов носилочных раненых, отправлять их в госпиталь на машине, конной повозке. Только обиходишь прибывших ранбольных: раздашь лекарство по назначению врача, накормишь, напоишь, а ночью прибывает новый санитарный поезд. И так работали сутками, месяцами, не знали тогда ни выходных, ни отпусков.
В ноябре прибыли тяжелейшие обмороженные больные. У кого ампутированы стопы ног, у кого рука. От застарелых ран в палате стоял гнилостный запах. В феврале – новая беда, началась эпидемия сыпного тифа. В клубе Свердлова (сейчас ДЮСШ) открывают сыпнотифозное отделение, а меня направляют туда процедурной сестрой. Работали вместе с врачами М.Ю. Ляпидусом, Л.И. Олейником, ординатором Е. Ровдой и молоденькой сестрой-хозяйкой Галей Бизиной – Г.П. Якимовой.
Страшно было смотреть, когда в повозках привозили очень тяжёлых больных эстонцев: температура 40 градусов, в бессознательном состоянии, обовшивевшие. По-русски не говорят и не понимают. Пока раздеваешь, бреешь, переписываешь одежду, под тапочками так и трещат насекомые. Я надевала два халата, пропитанные специальным мылом. Закончу приём вновь поступивших, иду делать уколы, внутривенные вливания и так до поздней ночи. Домой приходила поздно, переодевалась в чулане (а на дворе зима) чтобы сыпняк не занести семье. Утром рано снова бежишь в госпиталь.
В мае новая инфекция – брюшной тиф, дизентерия. Снова мы с врачами боремся за жизнь и здоровье ранбольных. Я – старшей сестрой инфекционного отделения. Нам очень нужна была вода, которую возили в бочках на лошади с трепельного завода (сейчас УИЗ). Прислали нам в помощь молоденького бойца-эстонца. «Не умею я эту работу делать – запрягать лошадь», – каждый день плакал он. Вот мне было с ним горе. Я тоже не умела. Нужда заставила, научилась.
Я работала в этом отделении, пока эвакогоспиталь № 2543 не передислоцировался в Днепродзержинск. Перешла работать в госпиталь № 1727. Тут было полегче, почти все бойцы выздоравливающие, часто убегали на свидания. Что нам оставалось делать, когда строгий комиссар И.Н. Ткаченко в 11 часов вечера шёл с проверкой по палатам? Приходилось из халатов и одеял делать на кроватях куклы, будто все на месте. Иначе получишь взыскание.
Вечно молодые
После войны обе медицинские сестры были представлены к награде – медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Надежда Ефремовна также награждена значком «Заслуженный донор РСФСР», за войну сдала 33 литра крови, а в мирное время стала «Отличником здравоохранения». Многие годы обе женщины успешно работали в больницах города и активно участвовали в совете ветеранов медиков.
Остаётся сказать, что камышловцы не забыли защитников нашей Родины, волею судьбы и ранений оказавшихся в глубоком тылу, на Урале. На городском кладбище стоит памятник и стелы с фамилиями более 160 вечно молодых солдат и командиров Советской Армии, в годы войны умерших от ран и болезней в Камышловских госпиталях.
Не забудем и тех, кто без сна и отдыха залечивал раны бойцов, спасая их своей верой, надеждой и любовью. Горько, печально, что не все раны оказались излечимы. Но для нас все фронтовики были и остаются стократ бессмертны.
Татьяна ИВАНОВА, член Союза журналистов России
Фото из архива Камышловского краеведческого музея.
Коллектив военного госпиталя № 1727 (здание хирургии).
© Редакция газеты «Камышловские известия»
