Живица от слова «жить»

К Дню Победы

Люди приносят в редакцию письма, на страницах которых оживают фронтовые судьбы или судьбы тех, кто не воевал, но ковал общую победу в тылу. Им было не легче. Над ними разве что пули не летали, но подстерегали холод, голод, болезни, тяжкая, выматывающая работа. А ещё были дети войны. Они в силу возраста не работали на производстве, но изо всех своих детских силёнок помогали взрослым. Со страниц их писем дышит история. Без слёз читать их тоже невозможно. А читать необходимо, чтобы знать и помнить. Итак, перед вами очередной рассказ.

Когда началась война, мне было 8 лет, но я очень многое помню из детства. Отец мой – Василий Ефремович Хамьянов – родился в 1905 году, до войны работал заведующим хозяйством в Алтынайском химлесхозе. Был грамотным. Жили мы в Алтынае, а родители отца – в деревне Талица Сухоложского района.
На войну нашего папу как-то быстро призвали, мы ни проводить, ни попрощаться толком не успели. Остались втроём: мама Елизавета Федотовна, да я с сестрой Ниной. По совету отца переехали в Талицу к бабушке с дедушкой. Они жили в большом доме, а мы – в малухе.
До войны мама не работала, занималась домашним хозяйством и нами, детьми. Но в наступившее военное время стало не хватать рабочих рук, и мама пошла работать в химлесхоз – собирать живицу. Это был очень тяжёлый труд, до войны этим занимались только мужчины. Уходили далеко в лес, собирали смолу в вёдра и на коромыслах носили до места общего сбора. Мы с утра учились в школе, а после уроков бежали в лес помогать матерям.
Существовали в основном за счёт своего хозяйства – коровушки-кормилицы да огорода. В зимнее время пилили чурки для паровозов и автомашин. Полуторки тогда ходили на дровах. В кузове были установлены своеобразные печки (газогенераторные установки – ред.), в них чурки бросали, и машина двигалась, о бензине даже и речь не велась. Для освещения домов использовали керосиновые лампы, если керосина не было, переходили на лучины.
А от отца с фронта мы получили всего-навсего два письма, одно – из Тулы, другое – из Орла. «Добрый день, здравствуйте, дорогие мои родители, папаша и мамаша. Шлю я вам свой пламенный привет, – писал он. – Сообщаю вам, что нахожусь в дороге. Едем дальше, наверное, скоро доедем. Вы обо мне не заботьтесь, не изнуряйте себя, живите веселее, ждите домой только с победой. Папаша и мамаша, переедет моя семья, устраивайтесь по-семейному. Галину нужно учить… Остаюсь жив и здоров, чего и вам желаю. Известный вам сын. 20 июля 1941 года».
А вот второе письмо. «Добрый день. Здравствуйте, дорогая моя семья. Шлю свой пламенный привет жене Елизавете Федотовне, милым дочерям Гале и Нине. Ещё привет сестрицам Мане, Вале, Нюре. Первым делом сообщаю, что я жив-здоров. Извините, что я вам долго не писал, потому что не имел возможности. И не имею возможности получить от вас письма. Ну ничего, может, останусь жив, всё перенесём. Пока живите, не тужите. До свидания. 13 сентября 1941 года».
Больше об отце мы ничего не знаем. Как-то обращались в военкомат, нам пояснили, что, вероятно, служил он в разведке, был засекречен. Недаром сообщал, что не имеет возможности писать и получать письма. Скорее всего, и погиб неизвестно где и как, потому и числится без вести пропавшим.
Война закончилась. От тяжёлой работы мама надсадилась и в 1951 году умерла. Я в то время считалась уже взрослой – мне было 17 лет. Раз от папы ничего не было, мы не считались семьёй погибшего и не получали за него ни копейки. Тяжело было, как всем. Но выжили.
Я, повзрослев, вышла замуж, переехала в Квашнинское, где и проработала до самой пенсии свинаркой. Мужа уже давно схоронила, за ним ушли и сыновья (оба родились сердечниками). Сейчас так и живу в Квашнино, квартира благоустроенная. Есть двое внуков: один работает в Екатеринбурге, второй служит в армии в Челябинской области. Вот и вся моя жизнь. Исполнилось мне уже целых 80 лет.

Воспоминания Галины Васильевны Михеевой (Хамьяновой) записала Зинаида Чечушкова.