У полковника Владимира Петровича Бандуры в богатом послужном списке есть один год, в течение которого пришлось в прямом смысле слова спасать Родину. И не в боевых действиях. С мая 1987-го по май 1988-го он был командиром воинской части, дислоцировавшейся в Брагинском районе Гомельской области Белорусской ССР. В 15-и километрах от Чернобыльской АЭС. Отправили его из Камышлова на устранение последствий взрыва в приказном порядке, дав три дня на сборы.
Три правительственные задачи
Личный состав части – более 900 военнослужащих запаса (возраст от 27-и до 55-и лет), среди которых, вспоминает полковник, было немало камышловцев. Часть выполняла несколько задач. Распорядок дня был жёсткий: каждое утро подъём в 6.30, завтрак. Затем загружались в колонну числом более 20-и машин и отправлялись на выполнение правительственной задачи. У всех были дозиметры-накопители, вечерами приборы сдавали, дозиметрист записывал, сколько кто получил радиации.
Первая задача – очистка территории, заражённой радиацией.
– За нами были закреплены 15 деревень. Сначала проводили работы по контролю радиоактивности. Проверяли каждый дом, каждое строение. Если уровень высокий, меняли заборы, крыши, срезали покрытие с дорог. Сносили заражённые дома, людей переселяли, строили новые, – рассказывает В.П. Бандура. – В то время в белорусских деревнях у многих домов крыши были даже соломенные. Солому мы сбрасывали, делали новую обрешётку и крыли шифером. Стройматериалами обеспечивало государство. Бывало так, что рядом стояли два дома, один заражённый, другой чистый, потому что радиация ложилась пятнами.
Всё заражённое увозили в специально отведённые места – могильники. Это большие вырытые котлованы глубиной метров до 15, радиусом метров 40-50. Всё застилалось плёнкой, котлован заполняли, снова закрывали плёнкой и засыпали.
Вторая задача – непосредственные работы на атомной станции.
– Нам довелось участвовать в восстановлении и подготовке к пуску третьего энергоблока, – продолжает Владимир Петрович. – В 1986-м была главная задача – загасить взрыв, построить защитное сооружение на четвёртом энергоблоке – «саркофаг» и биологическую стену из бетона шириной четыре метра, таким образом изолировав заражённый участок. В 1987-м мы на третьем блоке снимали бетон, делали новую стяжку, настилали линолеум, заклеивали и вновь заливали бетоном – чтобы не было доступа радиации. И таких работ было очень много. Правительством была поставлена задача – к декабрю 1987-го произвести запуск. Почему такая поспешность? 80% электроэнергии Чернобыльская электростанция подавала за границу. Задачу мы выполнили, правительственная комиссия работы приняла, третий энергоблок был запущен. За работу вручили нам вымпел от министерства обороны.
И третья задача – строительство нового города-спутника в 60-и километрах от электростанции – Славутича, вместо разрушенной Припяти. На строительство были привлечены все республики Советского Союза, представители каждой строили свой квартал.
– Красивый город получился, 15 микрорайонов от 15-и союзных республик, – говорит Владимир Петрович.
В «зоне отчуждения»
Много разных случаев, произошедших за год, вспоминает он. О том, например, что особых перемен в растительном и животном мире Чернобыля он не заметил, только грибы росли в тех лесах огромные. А местным жителям всё было нипочём, собирали, ели и не хотели даже слушать о высоком уровне радиации, когда их останавливали.
И о том, как женщина бросилась на брёвна сломанного дома, не давая их грузить экскаватором, умоляя, чтобы оставили их ей на дрова, хотя сжигать заражённые предметы было очень опасно. И как смывали радиацию с коров в подшефном колхозе имени Фрунзе.
И о пустом городе Припяти, загороженном забором от проникновения в заражённую зону, об оставленных домах и квартирах, даже год спустя выглядевших так, будто хозяева только что вышли – включенные телевизоры, накрытые столы, брошенные игрушки, незаправленные постели. О мародёрстве местных, проникавших через заграждение, чтобы выносить оставшиеся ценные вещи, для того чтобы после продать их, невзирая на заражённость.
Рассказал Владимир Петрович и о «зоне отчуждения» радиусом в десять километров вокруг станции:
– Жутко было смотреть на этот пустой город. А в «зоне отчуждения» у меня были две старушки. Узнал о них случайно. Их вместе со всеми выселили, а они вернулись, не захотели уезжать. И мы их тайно подкармливали – привозили обеды в термосах.
Нельзя забывать!
С момента трагедии прошёл 31 год. Но последствия аварии наблюдаются и сегодня: период распада радиоактивных веществ, попавших в окружающую среду, гораздо более долгий. На сегодняшний день Чернобыльская АЭС не функционирует, но на ней постоянно ведутся работы по строительству сферического укрытия над «саркофагом», поскольку он начинает постепенно от времени разрушаться, а что там, внутри, произошло за тридцать лет, как мутировали попавшие туда с землёй и песком микроорганизмы и насекомые, никому не известно.
Полковник Бандура завершает рассказ:
– Считаю, что мне повезло, что служил в такой части, несмотря на получение доз радиации, нередко превышающих норму. И немного обидно, что про Чернобыль сегодня забывают. Хотя те, кто работал на ликвидации последствий аварии, сделали для Родины не менее, чем те, кто участвовал в боевых действиях. Потому что у нас был невидимый враг – без запаха, без цвета, без вкуса.
Галина ШИПИЦЫНА
На фото. В ликвидации последствий аварии работали специалисты со всего Советского Союза.
© Редакция газеты «Камышловские известия»
