Возвращение из безвестности

Далекое — близкое

68 лет отделяют нас от Великой Отечественной войны. Но не похоронен еще последний погибший на ней солдат, не найден последний без вести пропавший. А значит, кто-то еще надеется найти могилу своего отца, деда, прадеда. К счастью, продолжают работать поисковые отряды и возвращают из безвестности все новые и новые имена.

Мой отец Иван Андреевич Симанов тоже считался пропавшим без вести. Но через 43 года, благодаря жительнице Махачкалы Валентине Васильевне Макаровой, мы смогли приехать на могилу отца и почтить его память.
Вот наша история. Отец ушел на фронт 29 июня 1941 года. Был призван военкоматом Камышлова. К тому времени у него была семья: жена Наталья Федоровна и трое детей. Мне было семь лет, старшей дочери Марии – 9, сыну Саше – год. Отец работал лесником, мама занималась хозяйством, а жили мы в горлесхозе на кордоне № 4 (около Фадюшиной).
В первые годы войны немецкая армия стремительно продвигалась в глубь страны. В сводках сообщалось о тяжелых боях на подступах к Москве и Сталинграду. Летом 1942 года немцы развернули наступление на Северный Кавказ. Именно на этом участке фронта и воевал наш отец. Писем от него больше не было. Маме пришло извещение, что Симанов Иван Андреевич пропал без вести в июне 1942 года.
О том, что тогда произошло, мы узнали только через три года из рассказа Василия Михайлова, друга отца, который вернулся с войны. Они вместе работали, призывались и воевали.
В конце сентября 1942 года их 278-й стрелковый полк находился под Нальчиком. 30 сентября шли в наступление по высокому камышу под жесточайшим минометным огнем. Василий и мой отец были впереди, рядом с командиром. Одна мина разорвалась прямо перед ними, подняв гору земли. Когда Василий пришел в себя (его ранило в руку и засыпало землей), то увидел, что командир убит, а его друг ранен осколком в голову. У Василия ранение оказалось легким, и он остался в строю, а отца отправили в медсанроту. Вскоре Нальчик был захвачен фашистами.
О судьбе отца больше ничего не было известно. Мама ходила в военкомат, делала многочисленные запросы, пытаясь хоть что-то узнать о судьбе мужа, найти могилу. Ведь в то время женам бойцов, пропавших без вести, не выплачивалась даже пенсия по потере кормильца.
Однажды пришла домой в слезах: в ответ на ее просьбу привезти на зиму дров, ей ответили: «Подождете, вот обеспечим фронтовиков, тогда и до вас очередь дойдет. Ходите тут, плачете, а муж ваш, может, живет где-нибудь за границей и ни о чем не думает». Вот таким иногда было отношение к семьям тех, кто пропал на войне без вести.
Только 26 марта 1986 года (в канун моего дня рождения) нам позвонил директор горлесхоза Виктор Иванович Зорин и сказал, что пришла открытка из Махачкалы. Разыскиваются родственники бывшего лесника Ивана Андреевича Симанова. Не ваш ли это отец, Лидия Ивановна? Я была в состоянии шока и закричала: «Да! Да! Да!» (накануне я увидела во сне отца, который сидел на стуле в шинели и, улыбаясь, говорил: «Теперь я всегда буду с вами»).
Как потом выяснилось, такие открытки посылались несколько лет подряд, но кордона № 4 уже давно не было, и они до нас не доходили. А вот эта дошла по счастливой случайности. Секретарь лесхоза, разбирая почту, возмутилась: «Кордона
№ 4 давно нет, а открытки по розыску какого-то Симанова Ивана Андреевича все идут и идут». Это услышала оказавшаяся там жительница лесхоза Лидия Алферова, которая работала с моим отцом до войны. Она сказала, что его дети живы. Дочь – Лидия Ивановна – жена начальника горгаза Казанцева Владимира Степановича.
Вот так нас разыскали, и мы узнали, что наш отец похоронен в Махачкале. Ответили на запрос, и пришло приглашение приехать на День Победы. Мы, уже взрослые дети Ивана Андреевича, Мария, моя старшая сестра, я и брат Александр, поехали в Махачкалу, чтобы побывать на могиле отца, почтить его память и поблагодарить тех, кто вернул его из безвестности.
Этот День Победы запомнится нам на всю жизнь. Нас встретили на вокзале, разместили в гостинице. На следующий день на площади состоялся митинг, а после него – парад, на котором колонна ветеранов войны и родственников погибших шла в числе первых, сразу после воинских частей. После парада нас пригласили в автобус, который шел на воинское кладбище № 3, где находилась могила отца. На кладбище поразила ухоженность. На каждой могиле был свежий венок. Из подошедшего автобуса вышли дети-дошкольники с веточками сирени. Это было трогательно до слез.
Отец похоронен в могиле № 10, на памятнике выгравирована его фамилия и инициалы.
Вот так более чем через 40 лет мы поклонились могиле своего отца благодаря самоотверженной женщине – Валентине Васильевне Макаровой. Оказывается, много лет она занималась поиском погибших в боях дагестанцев и родственников солдат, похороненных в Махачкале. Для этого она оставила свою преподавательскую работу, приехала в Ленинград, устроилась дворником (дворникам давали комнату для проживания) и более года после работы в военных архивах собирала нужную информацию. Так она нашла сведения о нашем отце: откуда призывался, где работал, семейное положение. Тринадцать лет она упорно отправляла открытки в военкомат и по месту работы, но только в 1986 году одна из них дошла до нас.
Сейчас в Книге Памяти напротив фамилии моего отца стоит не «без вести пропавший», а «умер от ран и захоронен на кладбище № 3 Махачкалы».
Сейчас навестить его могилу смогут внуки и правнуки.

Лидия КАЗАНЦЕВА.