Женщина с ружьём, или Кровавый триллер с глубоким подтекстом от камышловца (18+)

3 июня 01.00 на канале ТНТ пройдёт показ короткометражного художественного фильма «Мама всегда рядом».

Режиссёр и автор сценария – наш земляк Евгений Пузыревский. Несколько лет назад он представлял в Камышлове свой дебютный роман «Седьмое небо», и вот сейчас мы имеем возможность познакомиться с Евгением Пузыревским – кинодраматургом и кинорежиссёром.

— Как вам удалось пробиться в столичной киноиндустрии?
— Если сказать, что я «пробился-пробился» и Бондарчук мне чай с мятой приносит, то это будет преувеличением. Мои прогулки по киноиндустрии пока ограничиваются: «Здрасьте, я тут у вас на пороге стою, мне ботинки снимать или так можно проходить?». В принципе, если есть цель и стремление, то можно пробиться в любой области, будь то кино или, например, исследования в молекулярной биологии. Законы везде одинаковы. И самый главный – не сидеть и не думать, что жизнь — это кучка фекалий, из которых я никуда не выберусь, так что можно даже не пытаться. Звучит патетично, но зато правдиво. Главное, не идти на «сделку с совестью». Например, мне недавно предложили снимать сериал про «Любовь/измены/страсти/больного раком ребёнка и поиска денег на операцию», но я отказался. Хотя заработать на этом можно было неплохо. Но тут прогнёшься, там уступишь — и всё, погрязнешь по макушку, а до цели даже шага не сделаешь. Но, как когда-то спел один зелёный товарищ с гармошкой – «Лучшее, конечно, впереди». И у меня нет причин ему не верить.

— Как рождаются сюжеты и сценарии?
— Сюжет найти не проблема – достаточно лишь оглянуться по сторонам. Жизнь весёлая штука, и она ежедневно, со всей своей садистской любовью, задаёт нам, смертным, жару. Главное — уметь наблюдать. Но сюжет – это верхушка айсберга. Самое сложное — превратить его в сценарий. Есть одна хорошая фраза: «Романы пишутся, а сценарии переписываются». Например, сценарий «Мама всегда рядом» переписывался пять раз. Сейчас работаю над продолжением этой истории, так сценарий ещё не закончен, но уже три раза переписывался. И всё это для того, чтоб зритель получил полтора-два часа эмоций, а не уснул перед экраном.

— Объясните вашу тягу к триллерам (вспомним и «Седьмое лето» с шокирующими натуралистическими подробностями).
— Как киноман со стажем я довольно всеяден и с удовольствием смотрю как Бунюэля с Штрогеймом, так и Ардженто с Крэйвеном. Жанр не имеет значения, главное, чтобы кино было хорошим. Но как режиссёр (сценарист), понимаю, что комедию мне в принципе не написать и не снять. Это очень сложный жанр, поэтому так редко рождаются Рязановы, Гайдаи, Данелии. Можно драму или боевик, но их и без меня в России пачками снимают. Да к тому же я любитель саспенса* (здравствуй, дедушка Хичкок), а в драме особо саспенс и не нужен. А вот триллер — это универсальный жанр, в котором есть и драма, и боевик, и саспенса столько, что можно в вёдрах выносить.

— У триллера довольно узкая аудитория. Кто ваш зритель? Насколько это направление перспективно, на ваш взгляд?
— Это только кажется, что у триллера нет зрителей. Например, фильм Финчера «Исчезнувшая» собрал в России 460 миллионов рублей. Это, конечно, не «Пираты Карибского моря», но всё же это в пять раз больше, чем собрал распиаренный «Левиафан» Звягинцева. Люди любят острые ощущения, а хороший триллер их с горкой насыпает. Насчёт зрителя – я предполагаю, что это люди от 18-и до 35-и. Но, может быть, и ошибаюсь – увидим после показа по ТНТ.

— «Мама всегда рядом» — фильм с таким добрым названием, по мнению режиссёра, несёт агрессию или наоборот?
— Такие добрые названия не я придумал. Когда слышишь «Муму», то в первую очередь думаешь о лупоглазой коровке на зелёном лугу, а никак не о барыне-живодёрке и глухонемом дворнике. Но при этом, когда узнаёшь подтекст этого доброго названия, оно уже не кажется таким добрым. В этом-то и вся прелесть.

— Какую идею вы воплощали?
— Люди должны слушать друг друга, а не только себя любимого. Мог бы привести примеры из фильма, но не буду раскрывать все сюжетные повороты.

— Почему столько крови на экране?
— Физиология. Если в человека выстрелить из ружья, он будет кровоточить. Даже если этого не хочет. Если бы в нас был апельсиновый сок, то у меня бы в фильме было море сока. Кровь — это не цель, а побочный эффект событий, продвигающих историю вперёд.

— То есть это не фильм ужасов?
— Нет. Я не ставил себе задачи напугать зрителя, мне интереснее заставить его нервничать и переживать за происходящее. Можно неожиданно взорвать бомбу, и это будет крутой, но сиюминутный эффект. Зритель на мгновение подпрыгнет от страха и быстро успокоится. А вот вовлечь зрителя в переживание: взорвётся бомба или нет — это куда интереснее. А если в конце ещё и обмануть, показав, что никакой бомбы не было — так это вообще самый смак.

— Есть сцена, которую хотели бы выделить особо?
— Открывающий кадр с рождественским домом. Он снимался «в режиме» (утром и вечером есть всего 10-15 минут, когда закат/восход даёт красивую картинку). Мы час выставляли свет, репетировали со снегомашиной и актрисой. И всё это ради одного семнадцатисекундного статичного кадра. Или, например, красивая ванная была в доме на втором этаже, а холл на первом. В итоге мы бегали туда-обратно: сняли сцену на первом этаже, открутили дверь, перенесли её на второй, сняли сцену из ванной. И потом опять вниз с этой дверью. Магия монтажа: в фильме смотрится, что это одно и то же помещение.

— Как подбирали актёров?
— Была договорённость с авторами «Дома-2» на ТНТ, что я снимаю их участников (любых на выбор), а они спонсируют съёмки (кино — удовольствие не из дешёвых) и при этом не лезут с цензурой и правками. Идеальные условия. Так что я выбрал Харитонову, Гозиас и ещё несколько человек, провёл с ними репетиции, вытянул их актёрские способности. С Денисом Шведовым («Мажор», «Измены», «Майор» и др.) был другой подход. Мы ему скинули сценарий, затем встретились, пообщались, понравились друг другу и решили, что «надо снимать». Ангелина Стречина ещё студентка театрального института. И несмотря на это, уже снялась в нескольких крупных проектах. Но они пока не вышли (кино — штука не только дорогая, но и долгая).

— Расскажите о команде, с которой работали.
— Забавная ситуация: если я с кем-то знакомлюсь в Москве и он мне близок по духу, то в итоге оказывается, что этот человек — уралец. Например, оператор Илья Любимов, с которым мы сняли оба фильма (плюс кучу рекламы и клипов) — из Екатеринбурга. Видно, «рыбак рыбака…». В принципе, кроме меня, у каждого члена съёмочной команды есть не один полный метр в фильмографии. Поэтому во многих вопросах на них можно было положиться. Отдельно хочу сказать, что наш композитор Антон Завьялов — это участник известных рэп/рок групп «25/17» и «Лёд 9».

— Какая атмосфера была на съёмочной площадке? Случались казусы?
— Атмосфера зависит от конкретной снимаемой сцены. И, как ни странно, чем кровавее сцена в фильме, тем веселее её снимать. Казусов же всегда много. Когда мы снимали торговый центр, нам нужно было заехать туда в пять утра, чтоб успеть всё отснять до открытия. Приезжает куча народа, машина с аппаратурой, а нам мальчик-охранник заявляет, что пропустить машины и технику не может, так как нет начальника. А тот дома спит и трубку не берёт. Сидим мы, человек тридцать, в пустом торговом центре, со стеклянными невыспавшимися глазами и ждём, когда проснётся один человек. А смена-то идёт, и деньги капают. В итоге разобрали оборудование, попрятали его по рюкзакам и протащили через охрану. И когда начальник наконец соизволил проснуться, мы уже всё сняли. Или другая ситуация: сняли мы детскую площадку осенью, а на следующий день – снег, зима началась. Пришлось переснимать.

— Какой вы режиссёр — требовательный, жёсткий или поощряете импровизацию на съёмочной площадке?
— А без жёсткости «кина не будет». Всё рассыплется на отдельные эпизоды, и целостность пропадёт. Очень часто, когда со всеми соглашаешься, начинается «лебедь, рак и щука». Чтобы этого избежать, приходится требовать и «жестить». Но это не значит, что надо включать диктатора. Это не режиссура, это самоутверждение за счёт других. Как сказал герой моей любимой пьесы «Мандат»**, «Лавировать, маменька, надобно, лавировать». Импровизация имеет место быть, но в ограниченных количествах. Кино не театр, там нет единства места и времени, там всё кусками снимается. И если много импровизировать, то потом на монтаже это не склеить. Плюс я работаю по заранее подготовленной раскадровке и все «импровизации» стараюсь в неё закладывать.

— Вы говорите, фильм о том, что надо слушать друг друга. А как это сделать? Ведь в нём ни капли морализаторства…
— Ну, во-первых, я не из тех, кто «Садитесь, дети, в кружок, сейчас я вас жизни учить буду». Чему я, тридцатилетний парень, смогу научить условного водителя-дальнобойщика? Когда общаешься с такими людьми, то впору самому доставать тетрадку и житейские мудрости записывать. Если искусство начинает морализировать, то оно перестаёт быть искусством и превращается в агитку. Например, Рязанову долго пришлось уговаривать Смоктуновского сыграть у него Деточкина, ведь актёр только что закончил сниматься в фильме, где играл Ленина, а тут какая-то простенькая комедия. Прошло пятьдесят лет, и скажите, сколько раз вы смотрели «Берегись автомобиля», а сколько «Первый посетитель» (если вообще о нём слышали)?

А во-вторых, у меня в фильме не только «кровь-кишки-бей-стреляй-руби». За всей этой кровавостью я закладывал немало подтекста, но если сейчас о нём рассказывать, то будет много спойлеров***, и зрителю будет менее интересно смотреть фильм.

— У вас в фильме открытый финал. То есть последнее слово оставляете за зрителем?
— На самом деле «Мама всегда рядом» — это часть будущего полного метра, поэтому на ряд вопросов ответит полнометражная версия. Но открытые финалы я люблю, так как считаю зрителя равноправным участником фильма. Можно, конечно, поставить жирную точку и сказать: «Всё будет так, и никак иначе». Но если не давать зрителю информацию для размышления, тогда он забудет фильм, как только закончатся финальные титры.

И не все закрытые финалы являются такими на самом деле. Возьмём для примера классическую «Ромео и Джульетта» — вроде померла молодёжь, и дело с концом. Но с чего начинается пьеса? «Две равно уважаемых семьи / В Вероне, где встречают нас событья, / Ведут междоусобные бои / И не хотят унять кровопролитья». И в финале меня больше заботят не малолетние суицидники, а то, как дальше будут жить их семьи.

— Почему нужно посмотреть это кино?
— Чтобы после просмотра пойти обнять своих близких и уснуть с блаженной улыбкой, осознавая, что они живы, здоровы и являются для вас самым главным в этой жизни.

* Состояние тревожного ожидания, беспокойства (англ.).
** Пьеса советского драматурга Николая Эрдмана, 1925 год.
*** (от английского to spoil — «портить») пересказ фильма или книги с раскрытием основной интриги.

Галина Шипицына
На фото. «Мама всегда рядом» — это часть будущего полнометражного фильма, состоящего из трёх взаимосвязанных историй, действие которых развивается в 30-х, в 90-х годах и в наше время. Поздней ночью в загородный дом врывается отчаянная женщина с ружьём и с порога стреляет в хозяина. Но нападавшая не знает, что мужчина в доме не один. А вот почему и зачем – узнаем, посмотрев фильм в субботу, 3 июня, в 01.00 на канале ТНТ.

Для справки:
Евгений Пузыревский родился в германском городе Веймаре. Затем переехал с родителями в Камышлов. В 2008 закончил Свердловский колледж искусств и культуры по специальности «Театральная режиссура». С 2008 живёт и работает в Москве. В 2012 году в издательстве «Мир кино» вышла его дебютная книга «Седьмое лето». В 2016-м снял дебютный фильм «Он был его другом», который участвовал в фестивальном прокате по всему миру, в том числе представлял Россию в «Global Russians» Каннского фестиваля в 2016 году.

Фото из архива Евгения Пузыревского

© Редакция газеты «Камышловские известия»