Музыка, рождённая ветром

Наше интервью

Галина ШИПИЦЫНА

О чём поет курай,
Вновь душу теребя?
Не задавай вопросов.
Послушай на закате –
И, может быть, когда-то
Поймешь ты для себя –
О чём поет курай…

Вы знаете, о чём поёт курай? Вы слышали, как он поёт? Вспомните: джазовый фестиваль, сумерки, и со стадиона далеко-далеко, до реки и леса, и высоко-высоко, наверное, до самых звёзд, разливаются чистые мелодии невероятной красоты.

Это звучит курай, главный музыкальный инструмент Башкирии, история, культура и судьба башкирского народа. Этот древний инструмент (считается, что появился он в VII-VIII веках) поднимал на борьбу за свободу и воспевал красоту родного края. Сколько сказок и легенд веками создавалось о курае! Одна, например, о том, как юноша увидел тростник, издающий на ветру нежный мелодичный звук. Срезал его, приложил к губам и заиграл.

Но это был не простой тростник, а совершенно особый, растущий только на Южном Урале. В ботанике он называется не особо романтично – реброплодник уральский, а по-башкирски очень красиво – курай. Самые лучшие инструменты и сегодня изготавливают из его стеблей. И когда курайсы (то есть тот, кто играет на курае) подносит к губам инструмент, звучит не просто продольная свистковая флейта (так классифицируют курай музыковеды), поёт сама природа.

Нежная мелодия рождается, мягко набирает силу, летит над городом, проникая всюду, и вдруг на высокой ноте сменяется низким, грудным звучанием, сопровождающимся совершенно особенным горловым звуком. Это – высшее мастерство, которое подарил нам мастер игры на курае Роберт Юлдашев. Не берусь облекать в слова его искусство, это было что-то, отрывающее от земли и уносящее за собой. Тот самый случай, когда слушаешь и не хочешь, чтобы музыка заканчивалась.

С Робертом Нажиповичем мы встретились часа за полтора до выступления его и группы «Курайсы» всё там же, на футбольном поле. Разговор получился очень интересным…

– На каких инструментах играют музыканты в вашем ансамбле?
– Курай, думбра, дунгур, варнай, валторна, бас-думбра и другие.

– А на каких вы играете? Или только курай?
– Это не только курай, это целый курай! Камень тоже пришёл в этот мир быть камнем, но он – частичка вселенной. Или дерево. Оно пришло быть деревом, но оно целое, большое, часть вселенной.

– То есть инструмент настолько поглощает вас?
– Он ещё раскрыт, наверное, только процента на два. Ведь мир музыки так широк, неподвластен пониманию простых людей. И мы ищем это понимание.

– Какой у курая диапазон?
– Две с половиной октавы. Но, думаю, мастерам хватает и одной. Важна не широта диапазона, а мастерство.

– О чём ваша музыка?
– Обычно – о том, что вокруг. Когда мы смотрим на небо, видим маленький-маленький срез огромной Вселенной. И наша Земля во Вселенной такая хрупкая, а это для всех людей родной дом. Мы порой не умеем бережно к этому относиться и ценить красоту, которая досталась нам во временное пользование. Поэтому хотелось бы через музыку, через то, что мы делаем, напомнить об этом, о том, что человек – наместник Бога на земле. Очень важно найти своё намерение. И камень, и дерево знают своё предназначение. Хочется, чтобы и каждый человек тоже понимал, зачем он пришёл в этот мир.

– Значит, у вас философская музыка?
– Когда мы начинали, интуитивно слышали голос в глубине души, звук, которого хотелось достичь, пробовали, экспериментировали, искали и пришли к этому проекту. А сейчас, когда ездишь повсюду, понимаешь, что даже листик с дерева не падает, если на то нет разрешения Всевышнего.

– Как глубоко. У вас в музыке есть главное направление?
– Даже затрудняюсь чётко определить. Кто-то слышит в этом этнику, кто-то этнотранс, кто-то джаз, этноджаз. Когда мы чувствуем музыку, которую хотим сыграть, как ни стараемся вместить в рамки какого-то проекта, получается так, как получается. А пусть уж критики отнесут её к чему-то.

– То есть вы просто играете, как на душу ложится?
– Да. Сказал же Виктор Цой: «Если есть тело – должен быть дух, если есть шаг – должен быть след». Он очень глубоко, философски это сказал. Если начинаешь искать, и правильно искать, начинает получаться.

– Мне очень нравится фильм «Путь Солнца». Прочитала, что вы принимали участие в его создании.
– Там от начала до конца звучит курай. Это сквозной, связующий звук. С этим проектом Гарика Сукачёва проехали по России, записывали альбом и треки к фильму. А практику я проходил у Николая Носкова, экс-солиста «Парка Горького».

– У вас такой широкий спектр: и фильмы, и работа с «Виртуозами Москвы», и рок, и симфоническая музыка…
– Это всё очень интересно. На приём к Владимиру Спивакову пришёл на свой страх и риск. Он пригласил на прослушивание и проверил меня: открыл партитуру, начал дирижировать. В нотах – на четыре четверти, а он дирижирует на три. Я не могу вступить и говорю: «Владимир Теодорович, извините, тут размер другой». А он: «Разбираешься? Ну, тогда завтра на репетицию».

– Сколько лет вы играете на курае?
– С шестого класса. Нам учителей Бог посылает. В шестом классе встретил учителя на уроке труда. В кабинете лежал разрезанный обруч. Пока все ребята пилили, колотили, вырезали, я взял и дунул в него. А учитель увидел, подошёл и говорит: хочешь на курае заниматься? Приходи. С того дня я каждый вечер от него не отходил и за год выучил около ста мелодий. Причём это передавалось из уст в уста, без всяких нот. Он рассказывал истории, легенды и передавал музыку. Было очень интересно.

– С чем бы вы могли сравнить курай, его голос?
– Даже слова трудно подобрать. Кто-то сравнивает его с густым сотовым мёдом, кто-то слышит горный ручей, водопад, чистую воду. Изначально всё, что Создатель задумал, красиво, идеально. Поэтому стараемся себя подправить, чтобы увидеть эту красоту.

– Что для вас главное в игре на курае?
– Человек пришёл в этот мир быть счастливым, здоровым и богатым духовно и материально. Наверное, для каждого человека это главное, просто мы через инструмент стараемся передать, донести это главное – найти своё намерение, любимое дело.

– У вас есть ученики?
– Чтобы стать музыкантом, надо много трудиться. В фильме «Переписывая Бетховена» маэстро говорит: «Музыканты служат Богу». Иногда занимаюсь с детьми. Если они поймут, что они действительно избраны и станут заниматься музыкой, я буду счастлив. Мой первый наставник Мирзакарим Санакулович Норбеков (писатель, основатель и руководитель организации «Институт самовосстановления человека») говорил: когда ребёнок приходит в этот мир, до определённого возраста он идеально талантлив, в нём заложено всё, что только можно. Потом мы начинаем делать из него своё подобие. Поэтому важно сохранить то, что было заложено, и дальше правильно развивать исходя из того, зачем его прислали в этот мир.

– Значит, быть музыкантом – это дар свыше?
– Наверное, этот дар даётся всем, только нужны правильные наставники, учителя. Это есть во всех, главное – раскрыть.

Я спрашивала Роберта, о чём поёт его курай, но, наверное, только сейчас, спустя почти месяц после фестиваля, вспоминая состояние «невесомости», подаренное той музыкой, поняла: он пел о нас, каждый мог услышать в этом голосе своё. И очень хочется, чтобы через год в том же месте в тот же час мы снова наслаждались музыкой Роберта Юлдашева и группы «Курайсы». Ведь недаром у башкир есть поговорка: «Мне жаль того, кому не пел курай». Нам он пел. И это было потрясающе.

Фото Сергея Озорнина.