Родная моя деревенька

Далёкое и близкое

(Окончание, начало)

В этом номере мы заканчиваем публикацию воспоминаний уроженки деревни Коровяковой Лидии Васильевны Чертовой. К сожалению, газетный формат не позволяет познакомить вас, уважаемые читатели, в полной мере с очерками автора, сумевшего подробнейшим образом рассказать не только о крестьянском быте и обычаях жителей своей деревни, но и описать политические события, происходившие на камышловской земле в первой половине прошлого столетия. Лидия Васильевна сумела поведать о становлении коммуны в родной деревне, о судьбе своего отца, возглавившего коммунаров, о непомерном труде детей, помогавшим взрослым, о своей учёбе. Её рассказов хватило бы на целую книжку, если бы нашёлся спонсор-издатель. Но будем радоваться, что её записи сохранились в музее, и при необходимости желающие могут с ними познакомиться. Сегодня мы дадим вам возможность прочитать о некоторых деревенских праздниках.

Деревенские свадьбы

Свадьбы были всеобщим зрелищем для населения деревни от мала до велика. Весть о начинающемся сватовстве в том или ином доме разносилась очень быстро. Собиралось небольшое застолье у невесты на просватанье-смотрины. Завидев лошадь или пару лошадей, гостей в ограде невесты, тут же прибегали ближние соседки. Через какое-то время, если сватовство состоялось, застолье собиралось опять, оно уже было более обширным – шло обрученье. Без любопытных соседей не обходилось, они сидели, слушали, как и на первом застолье, не за столом, а где-то у порожка, на «конничке», узнавали, когда намечается свадьба.

В день свадьбы люди собирались со всей деревни, если ещё и была хорошая погода, а порой и плохая погода не удерживала. Набивалось столько народу в дом, что дышать было нечем. Толпа теснила людей, сидящих за столом. Забирались на полати, на печку, сидели на голбчике, садили детей на полки и печурки, чтобы видеть свадебный стол, невесту, жениха, поезжан, сваху, тысяцкого и дружку. Стояли люди везде – в прихожей, в сенках, на крыльце, в ограде. Если летом – то и у окон была толпа. Ну а как же, это же целое событие!

В ограде рассматривали наряженных лошадей, стоявших в праздничной сбруе с блёстками и кистями, с лентами и цветами в гривах, чёлках, хвостах, под праздничной витой дугой с парой звонких колокольцев на ней. На шеи лошадей надевались галуны (около десятка металлических шариков разного звона и величины) на кожаном ошейнике. Гарусные вожжи в разноцветных кистях. Украшались сидения на кошёвках или ходках, смотря в какое время года была свадьба. Стелились ковры в ходок или кошёвку. Яркие – самотканые, на ковре лежали подушки в белых и тюлевых наволочках с подкреплёнными по краю яркими бантиками лент, цветочков. Всё было необычным!

Односельчане стояли у окон, смотрели на жениха с невестой, на нарядных гостей. Поезжанам – молодым мужчинам, парням – прикалывали на лацканы праздничных пиджаков цветки. Женщины, молодые и пожилые, были одеты в лучшие парочки (юбки с кофтой), на скрученных на затылках волосах – кружевные покупные гипюровые файшонки, чёрные и белые, приколотые к волосам костяными шпильками с украшениями. У девушек также лучшие парочки, и в косах разноцветные красивые ленты, вплетённые почти в конец косы, около ушей или на чёлках прицеплены «таракашки» – прищепки с блестящими камешками. На груди – всевозможные стеклянные бусы и бисерные цепочки. На руках – суперики, зачастую медные, но, начищенные о валенок, они блестели, как золотые.

Люди слушали свадебные песни-припевки для жениха и невесты, свахи, тысяцкого, поезжан. Пели их девушки, стоящие в стороне, за что им клали на тарелку деньги и угощали их. Интересно было, когда жених отбирал и расплетал у плачущей невесты косу, разделив её на две. Невеста сопротивлялась.

Иногда на весёлой свадьбе пели грустные песни, когда не было в живых кого-то из родителей жениха или невесты. Тогда пели-кричали «мёртвый причет», а он разный для отца и для матери. Вот несколько строчек из мёртвого причета для отца: «Призатихните, гуси на море, приумолкните, люди в тереме, он у стенки идёт да шатается, к уголку прижимается, и несёт он вам великое благословение…». Плакали многие присутствовавшие на свадьбе, плакали и зрители, да если ещё хорошо пели исполнители, так слёзы и вовсе ручьём бежали. Потом продолжалось веселье, сваха и тысяцкий – особо почётные гости на свадьбе. Дружка – человек, заботящийся о порядке и благополучии на мероприятии, о женихе с невестой, давал указания и распоряжения.

Свадебный поезд состоял иногда из десятка и более пар лошадей, это зависело от состояния родителей жениха и невесты, от их возможностей. Далеко было слышно мчавшийся свадебный поезд – звон колокольцев, галунов, гармошку и бубен поезжан, громкие песни подвыпивших людей, гуляющих на свадьбе. Много народу приходило в церковь смотреть на венчальный обряд, когда жених и невеста стояли под венцами.

После венчания

На следующий день после венчания гулять продолжали также шумно. Родители, родственники дарили молодым подарки, деньги, кто что мог. Поезжане тащили в дом солому, создавая сор, требовали молодых мужа и жену подметать пол и в сор бросали деньги, вещи. Молодые за столом подавали блины, испечённые молодой женой. Было и много другого веселья. Приданое невесты было развешано на верёвках сначала в доме её родителей: скатерти, полотенца, холсты, половики, постель, одеяла, занавески, ковры. Потом всё это укладывалось в сундуки, свёртывалось и грузился «глухой воз», на котором ехала сваха, доставляя всё, чем наградили родители молодку, в её теперешний дом – дом свёкра и свекрови. Приводилась и скотина, благословлённая ей родителями.

На следующий день топили баню, в ней молодуху мыли девушки, её подруги. При выходе из бани молодка садилась на порог, лицом в баню, а девушки вставали в кружок, она кидала через голову мыло, которым мылась в своей замужней жизни. В кого попадало мыло, за той и черёд был выходить замуж, ей и доставалась эта печатка мыла. Развешивалось, расставлялось приданое молодки в доме свёкра или мужа. В конце свадьбы, которая продолжалась почти неделю, молодые ездили по гостям: к родителям молодки, к свахе, к тысяцкому, к родственникам, ко всем, кто приглашал.

Потом замолкали свадебные песни, снимались колокольчики весёлые. У молодожёнов наступала новая жизнь. Строилась она у всех по-разному. Но люди в деревне долго ещё жили впечатлениями о свадьбе, как зрители после театра. Обсуждали, что им понравилось и что не понравилось, что могло быть лучше и по-другому. По нескольку раз пересказывали понравившееся на свадьбе или что-то смешное, «выкинутое» поезжанами. Свадьбы в деревне были разными. Я рассказала о свадьбе с большим размахом возможностей, а были и весьма скромные, но также ярко запоминающиеся. Свадьбы в деревне были театральной самодеятельностью для жителей, спектаклем, в котором были свои актёры, режиссёры и зрители. Недаром ведь говорили – «сыграли» свадьбу…

Престольные праздники

Их в Коровяковой отмечали шумно. В домах и избах были гости из других деревень. В оградах стояли запряжённые лошади приехавших. Повсеместно слышались шумные застолья, звучали песни, звуки гармони из домов. Кто-то приехал на родину, кто-то к родственникам. Где-то шло весёлое празднование в доме, разговоры с родными, свидание родственников, застолье с вкусной едой, нормальной выпивкой и задушевной песней, пляской и благополучным отбытием восвояси. А бывало и по-другому – с руганью, обидами, пьяными разборками, иногда – с драками и скандалами между родственниками, нередко били стёкла в окнах, наносились побои. Порой и калечили друг друга, сводя счёты в пьяном угаре.

Также ездили и жители Коровяковой к престольным праздникам в другие деревни. Картина празднования там мало чем отличалась. В Ожгихе в престольный праздник всегда была борьба, туда съезжались борцы из многих деревень. Боролись на площади за речкой, среди массы стоявшего кругом народа.

В селе Никольском в престольные праздники приезжали торговцы – частники с возками. Привозили ситцы, ленты, помаду, а ещё арбузы, яблоки, пряники, конфеты – штучные и весовые. Вставали в улице у амбаров, на площади, у палисадников.

В селе Тёмном часто в престольные праздники устраивали гулянья на лугу у реки. Жители Коровяковой имели родственные связи со всеми окружающими деревнями: Булдаковой, Ожгихой, Скатой, Чикуновой, Фадюшиной, Голышкиной, Тёмной, Погорелкой, Баранниковой, Реутинкой, Бутырками, Закамышловкой, Обуховой, Солодиловой, Галкиной, Казаковой. Но реже, и даже очень мало, роднились с жителями Никольской, Рогалёвой, Краснояркой, Черемышем. Говор людей в этих деревнях был особенным. Это или ещё что другое стояло на пути родственных связей – мне неведомо.

Большие религиозные праздники праздновались в Коровяковой, как и везде было принято, – дома, в своей деревне. Особенно ждали Рождество. В это время в конце декабря бывали сильные морозы. Родственники из других деревень часто гостили в зимний период, он был более свободный от сельскохозяйственных работ. Гостили подолгу, по неделе и больше. Иногда приезжали с какой-то работой, а иногда и просто погулять вместе с молодёжью на игрищах в другой деревне, завести новые знакомства, присмотреть жениха или невесту.

К печати подготовила Елена МАКАРИДИНА, сотрудник Камышловского краеведческого музея
На фото. Деревенская свадьба, начало ХХ века.

Свадьбы в деревне были театральной самодеятельностью для жителей, спектаклем, в котором были свои актёры, режиссёры и зрители. Недаром ведь говорили – «сыграли» свадьбу