Вт, 10 Дек. 2024 г 12 +   Подпишись на новости «КИ»
Вт, 10 Дек. 2024 г 12 +   Подпишись на новости «КИ»  Сообщить новость  Вход Мы в соцсетях:          
Высота осознания
25 июня 2018, 14:00

Высота осознания



Благодаря публикациям нашего внештатного автора В.И. Матвеева, читателям хорошо известны военные события, развернувшиеся в Карелии осенью 1941 года, где сложили свои головы воины-уральцы  , среди которых были и наши земляки.

Валентин Иванович не раз рассказывал на страницах газеты о них. В Карелии погиб и его отец. А недавно ему пришло письмо из села Янишполя, Кондопожского района, Карелии. В конверте – очерк Сергея Мачинского, написанный так трогательно, так пронзительно, до слёз… Автор описывает события одного сентябрьского дня 1941 года. Кто знает, может быть, среди тех, о ком он рассказывает, были и камышловские ребята. Необстрелянные, совсем мальчишки…

Утренний туман кисельным маревом укрыл землю и обострил звуки и чувства. Тишина леса по ощущениям напоминала этот туман. Лес спал. Причудливыми привидениями плыли в тумане крылья плащпалаток часовых. Они озябшими, причудливыми птицами нахохлились в окопах боевого охранения. В стрелковой ячейке, вырытой в сухом, покрытом толстым слоем опавшей листвы, песке, скрючившись, на шинелях лежали двое. Как неоперившиеся птенцы в маленьком уютном гнезде, они сверкали обритыми наголо головами. Тонкие юношеские шеи, лёгкий пушок над верхней губой. Рабочие крепкие руки сцеплены в замок и закинуты под затылок. Устремленные в небо, туда, где, разрывая клочья тумана, рождается день, глаза. Глаза, а в них – мысли, мечты. Тишина над высотой, тишина в соснах и на земле. Даже вездесущие комары спят. Одинокий трудяга-муравей пробежал по стволу винтовки, направляясь по своим делам.

Сюда, на высоту, должны прийти потомки. Чтобы осознали живущие, что творилось здесь осенью 1941 года
Они смотрели на рождающийся на горизонте день и молчали, боясь разрушить эту утреннюю тишину. Они даже мечтать боялись громко, чтобы не разрушить этот тихий мир. Двое молодых солдат, которые чёрным словом «война» и суровым словом «приказ» оторваны от матери, дома и заброшены сюда, чтобы отстоять эту тишину. Мысли, мысли, мечты и планы терялись в утреннем тумане среди корабельных сосен.

Они лежали, глядя в открывающееся от тумана небо и боялись пошевельнуться, боялись оторвать взгляды от тихого голубого неба, чтобы хоть на секундочку продлить тишину и мечты. Почти детские и одинаково голубые глаза впитывали в себя голубизну неба. Или, может, это небо становится голубым, когда впитывает в себя взгляды солдатских глаз и их мечты об этом небе?

Пулеметной очередью ударил в ствол сосны дятел: трррррр-тук. Они вздрогнули. Тррррррррррр… Лес стал просыпаться. Наполняясь теми звуками солдатского быта, который он, этот лес, не слышал, наверное, никогда. Стук топора у полевой кухни на северном склоне, грохот крышек котлов и запах дыма. Звяканье оружия, проходящих с поста сменившихся однополчан.

Из соседней ячейки мгновенно выросшим грибом вылезла каска соседа – командира пулемётного расчёта. Откинув плащ-палатку с «дегтяря», он бережно ветошью смахнул с диска опавшую за ночь хвою. Высота проснулась, напоминая открывший входы муравейник. Солдаты, похожие на огромных муравьев, делали свою солдатскую работу. Ящики с боеприпасами – вперёд, в первую линию ячеек. Мины – в низину, к миномёту. Продукты и воду – на кухню. Командиры, собравшись на вершине, изучали карту и, беззвучно шевеля губами, водили по ней пальцами, изредка поднимая глаза, что-то сличали с местностью. Лес наполнялся запахом пищи. Дым полевой кухни, сменяя туман, пополз над землей. Повзводно, гремя котелками и кружками, к кухне ручейками потекли солдаты.

Начинался день.

…Бой, как всегда, начался неожиданно. Война и смерть пришла с воем первого пристрелочного снаряда. Разорвав тишину, он ухнул с перелётом на тыльном склоне высоты, и высота замерла. Скорчилась в ячейках солдатскими телами, взорвалась в космос неслышными, простыми солдатскими молитвами: «Господи, сохрани, отведи, пронеси. Не в меня, не в нас, спаси!».

Финский корректировщик выверил прицел. И куст разрыва, подсвеченный снизу пламенем сгоревшей взрывчатки, встал на высоте. Один, второй, третий, десятый, стопятый… Камни и земля били по каскам и прикрывающих головы солдатским натруженным рукам. Кусты поменьше от минометных мин рядами поползли от подножия высоты вверх к гнёздам и рядам стрелковых ячеек. Дымила покорёженная осколками кухня, испуская дурманящий запах еды, исходила недоварившимся супом из пробитого осколками бака. И в этом вареве корчился, зажимая рвущиеся из-под рук кишки, солдат, ловя угасающими глазами последний луч солнца.

Читайте также:  Родственники отозвались

Гром взрывов оборвался тишиной. Задвигались, ссыпая песок с воротников шинелей, солдатские головы. Только не все. Некоторые зелёными грибами так и застыли в гнездах ячеек. Снизу, робко раздирая рыхлую обвалившуюся тишину, защёлкали одиночные выстрелы наступающих вражеских цепей. И высота ответила. Ответила стройным залпом первой линии. Рыкнула максимовскими и дегтярёвскими очередями. Зажила, завоевала чётким отлаженным военным механизмом.

А дальше время рухнуло, потеряв свой обычный ход и превратившись в тягучее нечто тумана. Они стреляли, вставали в штыки, рвали гранаты, иногда затихая на дне своих ячеек. Упирались невидящими, враз почерневшими глазами в темное ночное небо. И лишь звезды иголочными проколами золотились на чёрном фоне. Всё реже гремели стройные залпы первой линии обороны.

В овраге, раскинув ноги в добротных сапогах, оскалив в страшной улыбке разорванный осколком рот, замяв под себя сорванный со станины ствол миномёта, лежал сержант, командир погибшего расчёта. Выставив в небо раструб загнутого ствола разбитого «дегтяря», провожал стеклянными глазами облака пулемётчик. Командира полка, наповал сраженного в грудь осколком, одного закидали в окопчике, срезав с гимнастёрки петлицы со шпалами и командирские углы с рукавов, чтоб не куражились враги. Ведь это их трупы три недели гроздьями усыпали скаты и подножья высоты. Они рвались к высоте, рвались даже тогда, когда город, который защищали на этом рубеже наши солдаты, пал. Враги рвались в ненависти, чтобы отомстить им за свои потери, за бессмысленное, по их мнению, сопротивление.

Командира завалили камнями – это высшая благодарность от выживших солдат. Их товарищи остались лежать в своих окопчиках, чуть присыпанные землёй, почти в каждом, спустя три недели после удара первого снаряда. Через неделю после того, как штаб дивизии сделал в своей канцелярии запись: «Высота перестала отвечать. Вероятно, все погибли». Через время, отпущенное им на жизнь. В тишине уходили немногие выжившие, прощаясь со своими товарищами. И по-солдатски прося у них прощения. Скорбной цепочкой, мимо рядов ячеек, как по кладбищу с незарытыми могилами, где белыми пятнами местами были лица, а иногда антрацитом блестели стеклянные глаза, провожая скорбный короткий почётный караул.

…Люди появились здесь через 70 лет. Тем же скорбным маршрутом поднялись на гребень высоты. В молчаливом осознании того, что стали свидетелями подвига и трагедии. Они стали открывать присыпанные многолетний хвоёй посты-могилы. В мертвой тишине выносили вниз, к подножию, тела тех, кто десятилетия буравил пустыми глазницами черепов тёмное небо. А, может, в тишине и темноте погибшие бесшумными тенями покидали свои посты и, собираясь в туманной ночной тишине, долго сидели у разбитой полевой кухни и алыми огоньками цыгарок, зажатых по-солдатски в кулак, пугая сдури забредшего на их высоту дикого зверя, ждали. Ждали своих внуков и правнуков!

И те пришли и стали выносить их тела, да, именно тела, а не останки, ведь останки это что-то, как обломки что ли. А тела принадлежат людям. Не погребенным, но не отмоленным, не забытым людям. Те, выносил их тела, осознали, что тогда вернутся на высоту птицы, когда её защитники обретут покой в общей, одной на всех, братской могиле. А когда прогремят над их гробами салюты – сюда, на высоту, должны прийти потомки. Чтобы пройти мимо ячеек и блиндажей, оставшихся после раскопов нехитрых солдатских вещей. Чтобы осознали живущие, что творилось здесь три недели осени 1941 года. Чтобы запомнили, сколько вселенных оборвалось здесь, на каменном пупке высоты. Чтобы поняли – долг у всех нас перед ними. Те, кто выносил, это поняли. Поняли и осознали. Эта высота для них стала точкой осознания своего долга и, может быть, своего в этом мире предназначения.

И они проложили сюда дорогу, усеяли алыми звездами воронки и ячейки там, где недавно были тела павших. И лес сейчас блестит, как маяками, этими звёздами. Может, это и есть наши маяки осознания чего-то непонятого, чего-то упущенного, чего-то, что мы потеряли или ещё можем потерять…

Сергей МАЧИНСКИЙ
Фото Поискового отряда «Феникс».
На фото. Только спустя 70 лет на высоту 168,5 пришли люди, чтобы выполнить высокий долг перед павшими.


© Редакция газеты «Камышловские известия»

© 2008-2024 Редакция газеты «Камышловские ИЗВЕСТИЯ»
При копировании материалов с сайта kam-news.ru
активная обратная ссылка на источник обязательна.