Благодаря публикациям нашего внештатного автора В.И. Матвеева, читателям хорошо известны военные события, развернувшиеся в Карелии осенью 1941 года, где сложили свои головы воины-уральцы , среди которых были и наши земляки.
Валентин Иванович не раз рассказывал на страницах газеты о них. В Карелии погиб и его отец. А недавно ему пришло письмо из села Янишполя, Кондопожского района, Карелии. В конверте – очерк Сергея Мачинского, написанный так трогательно, так пронзительно, до слёз… Автор описывает события одного сентябрьского дня 1941 года. Кто знает, может быть, среди тех, о ком он рассказывает, были и камышловские ребята. Необстрелянные, совсем мальчишки…
Утренний туман кисельным маревом укрыл землю и обострил звуки и чувства. Тишина леса по ощущениям напоминала этот туман. Лес спал. Причудливыми привидениями плыли в тумане крылья плащпалаток часовых. Они озябшими, причудливыми птицами нахохлились в окопах боевого охранения. В стрелковой ячейке, вырытой в сухом, покрытом толстым слоем опавшей листвы, песке, скрючившись, на шинелях лежали двое. Как неоперившиеся птенцы в маленьком уютном гнезде, они сверкали обритыми наголо головами. Тонкие юношеские шеи, лёгкий пушок над верхней губой. Рабочие крепкие руки сцеплены в замок и закинуты под затылок. Устремленные в небо, туда, где, разрывая клочья тумана, рождается день, глаза. Глаза, а в них – мысли, мечты. Тишина над высотой, тишина в соснах и на земле. Даже вездесущие комары спят. Одинокий трудяга-муравей пробежал по стволу винтовки, направляясь по своим делам.
Сюда, на высоту, должны прийти потомки. Чтобы осознали живущие, что творилось здесь осенью 1941 года
Они лежали, глядя в открывающееся от тумана небо и боялись пошевельнуться, боялись оторвать взгляды от тихого голубого неба, чтобы хоть на секундочку продлить тишину и мечты. Почти детские и одинаково голубые глаза впитывали в себя голубизну неба. Или, может, это небо становится голубым, когда впитывает в себя взгляды солдатских глаз и их мечты об этом небе?
Пулеметной очередью ударил в ствол сосны дятел: трррррр-тук. Они вздрогнули. Тррррррррррр… Лес стал просыпаться. Наполняясь теми звуками солдатского быта, который он, этот лес, не слышал, наверное, никогда. Стук топора у полевой кухни на северном склоне, грохот крышек котлов и запах дыма. Звяканье оружия, проходящих с поста сменившихся однополчан.
Из соседней ячейки мгновенно выросшим грибом вылезла каска соседа – командира пулемётного расчёта. Откинув плащ-палатку с «дегтяря», он бережно ветошью смахнул с диска опавшую за ночь хвою. Высота проснулась, напоминая открывший входы муравейник. Солдаты, похожие на огромных муравьев, делали свою солдатскую работу. Ящики с боеприпасами – вперёд, в первую линию ячеек. Мины – в низину, к миномёту. Продукты и воду – на кухню. Командиры, собравшись на вершине, изучали карту и, беззвучно шевеля губами, водили по ней пальцами, изредка поднимая глаза, что-то сличали с местностью. Лес наполнялся запахом пищи. Дым полевой кухни, сменяя туман, пополз над землей. Повзводно, гремя котелками и кружками, к кухне ручейками потекли солдаты.
Начинался день.
…Бой, как всегда, начался неожиданно. Война и смерть пришла с воем первого пристрелочного снаряда. Разорвав тишину, он ухнул с перелётом на тыльном склоне высоты, и высота замерла. Скорчилась в ячейках солдатскими телами, взорвалась в космос неслышными, простыми солдатскими молитвами: «Господи, сохрани, отведи, пронеси. Не в меня, не в нас, спаси!».
Финский корректировщик выверил прицел. И куст разрыва, подсвеченный снизу пламенем сгоревшей взрывчатки, встал на высоте. Один, второй, третий, десятый, стопятый… Камни и земля били по каскам и прикрывающих головы солдатским натруженным рукам. Кусты поменьше от минометных мин рядами поползли от подножия высоты вверх к гнёздам и рядам стрелковых ячеек. Дымила покорёженная осколками кухня, испуская дурманящий запах еды, исходила недоварившимся супом из пробитого осколками бака. И в этом вареве корчился, зажимая рвущиеся из-под рук кишки, солдат, ловя угасающими глазами последний луч солнца.
Гром взрывов оборвался тишиной. Задвигались, ссыпая песок с воротников шинелей, солдатские головы. Только не все. Некоторые зелёными грибами так и застыли в гнездах ячеек. Снизу, робко раздирая рыхлую обвалившуюся тишину, защёлкали одиночные выстрелы наступающих вражеских цепей. И высота ответила. Ответила стройным залпом первой линии. Рыкнула максимовскими и дегтярёвскими очередями. Зажила, завоевала чётким отлаженным военным механизмом.
А дальше время рухнуло, потеряв свой обычный ход и превратившись в тягучее нечто тумана. Они стреляли, вставали в штыки, рвали гранаты, иногда затихая на дне своих ячеек. Упирались невидящими, враз почерневшими глазами в темное ночное небо. И лишь звезды иголочными проколами золотились на чёрном фоне. Всё реже гремели стройные залпы первой линии обороны.
В овраге, раскинув ноги в добротных сапогах, оскалив в страшной улыбке разорванный осколком рот, замяв под себя сорванный со станины ствол миномёта, лежал сержант, командир погибшего расчёта. Выставив в небо раструб загнутого ствола разбитого «дегтяря», провожал стеклянными глазами облака пулемётчик. Командира полка, наповал сраженного в грудь осколком, одного закидали в окопчике, срезав с гимнастёрки петлицы со шпалами и командирские углы с рукавов, чтоб не куражились враги. Ведь это их трупы три недели гроздьями усыпали скаты и подножья высоты. Они рвались к высоте, рвались даже тогда, когда город, который защищали на этом рубеже наши солдаты, пал. Враги рвались в ненависти, чтобы отомстить им за свои потери, за бессмысленное, по их мнению, сопротивление.
Командира завалили камнями – это высшая благодарность от выживших солдат. Их товарищи остались лежать в своих окопчиках, чуть присыпанные землёй, почти в каждом, спустя три недели после удара первого снаряда. Через неделю после того, как штаб дивизии сделал в своей канцелярии запись: «Высота перестала отвечать. Вероятно, все погибли». Через время, отпущенное им на жизнь. В тишине уходили немногие выжившие, прощаясь со своими товарищами. И по-солдатски прося у них прощения. Скорбной цепочкой, мимо рядов ячеек, как по кладбищу с незарытыми могилами, где белыми пятнами местами были лица, а иногда антрацитом блестели стеклянные глаза, провожая скорбный короткий почётный караул.
…Люди появились здесь через 70 лет. Тем же скорбным маршрутом поднялись на гребень высоты. В молчаливом осознании того, что стали свидетелями подвига и трагедии. Они стали открывать присыпанные многолетний хвоёй посты-могилы. В мертвой тишине выносили вниз, к подножию, тела тех, кто десятилетия буравил пустыми глазницами черепов тёмное небо. А, может, в тишине и темноте погибшие бесшумными тенями покидали свои посты и, собираясь в туманной ночной тишине, долго сидели у разбитой полевой кухни и алыми огоньками цыгарок, зажатых по-солдатски в кулак, пугая сдури забредшего на их высоту дикого зверя, ждали. Ждали своих внуков и правнуков!
И те пришли и стали выносить их тела, да, именно тела, а не останки, ведь останки это что-то, как обломки что ли. А тела принадлежат людям. Не погребенным, но не отмоленным, не забытым людям. Те, выносил их тела, осознали, что тогда вернутся на высоту птицы, когда её защитники обретут покой в общей, одной на всех, братской могиле. А когда прогремят над их гробами салюты – сюда, на высоту, должны прийти потомки. Чтобы пройти мимо ячеек и блиндажей, оставшихся после раскопов нехитрых солдатских вещей. Чтобы осознали живущие, что творилось здесь три недели осени 1941 года. Чтобы запомнили, сколько вселенных оборвалось здесь, на каменном пупке высоты. Чтобы поняли – долг у всех нас перед ними. Те, кто выносил, это поняли. Поняли и осознали. Эта высота для них стала точкой осознания своего долга и, может быть, своего в этом мире предназначения.
И они проложили сюда дорогу, усеяли алыми звездами воронки и ячейки там, где недавно были тела павших. И лес сейчас блестит, как маяками, этими звёздами. Может, это и есть наши маяки осознания чего-то непонятого, чего-то упущенного, чего-то, что мы потеряли или ещё можем потерять…
Сергей МАЧИНСКИЙ
Фото Поискового отряда «Феникс».
На фото. Только спустя 70 лет на высоту 168,5 пришли люди, чтобы выполнить высокий долг перед павшими.
© Редакция газеты «Камышловские известия»
