Две женщины, склонившись над грядкой чуть подросшей зелени моркови, удаляли сорную траву и оживлённо разговаривали. Внешне они были чем-то похожи друг на друга, хотя в родственных связях не состояли. Иван сидел на крыльце собственного дома, дымил сигаретой и с любовью посматривал на Марию и Любашу. Ещё вчера они были не знакомы, а сегодня тепло и открыто вели беседу о превратностях судьбы. Эта картинка грела душу старого солдата и уносила в мыслях далеко-далеко, в 1945 год.
…Отгремели залпы долгожданной Победы, и полк, в котором воевал двадцатилетний Иван Росляков, передислоцировали в Белоруссию. Буйство зелени и красок, молодость брали своё. Вчерашние мальчишки-воины, получив увольнительные, спешили в клуб на танцы. Местные, гомельские, девчата с восторгом посматривали на гимнастёрки ребят, где красовались медали «За отвагу», за освобождение наших и европейских городов. Увидев в группе девчонок симпатичную, с косой ниже пояса, очаровашку, Ваня потерял голову. Влюбился с первого взгляда. Любе, так звали дивчину, парень тоже понравился, и они стали встречаться. Сначала по выходным, а потом при каждом удобном случае.
Казалось, счастье рядом, быть бы влюблённым вместе, да вмешались обстоятельства. Воинскую часть Ивана срочно перебрасывали в Куйбышев. Прибежал парень домой к Любаше, чтобы сообщить ей об этом, а её нет: на пару дней со своей тёткой в Минск отправилась. Уехал сержант Росляков, так и не попрощавшись с любимой. Об одном горевал — впопыхах не оставил девушке своего домашнего адреса.
Осенью 45-го Иван демобилизовался и вернулся в родной Свердловск. Не раз порывался на гомельщину рвануть, да всё не складывалось. А тут заболел отец, вскоре он умер. Единственный сын не мог оставить одну мать, которой требовался уход.
В суматохе дней летели месяц за месяцем. На письма Ивана, вот досада, Люба не отвечала. «Забыла, разлюбила», — горько пожалел парень, и оставил мысль о поездке. Когда в его жизнь вошла Маша, очень похожая на его первую любовь, родилась семья. Трех сыновей вырастили. Двое уже своими семьями обзавелись, внучек подарили. А младшему в 1980 году пришёл черёд в армии служить. В первом же письме Ванюшка-младший написал, что попал в Гомель, где и будет проходить его служба. И приписку сделал: «Приезжай, батя, на присягу. Ты ведь здесь с боями проходил, увидишь, как места эти изменились».
Прочитал письмо сына Иван Петрович, и ворохнулся в его груди тёплый комок. Никому и словом не обмолвился он за тридцать пять лет о своей первой любви. Потому, видно, и захотелось узнать, как у Любы жизнь сложилась. Взял гостинцы, что жена для сына приготовила, сел в поезд и отправился в путь.
Как и много лет назад, Гомель встретил гостя буйной майской зеленью. Старый солдат шагал по его улицам и восхищался творением рук человеческих. Ничто не напоминало о том, что здесь когда-то прокатился огненный вал смертельной битвы. Сын, конечно же, был рад встрече. Он видел, что в воинской части его отца-ветерана войны чествовали по-особому трогательно, и был горд за него вдвойне.
… Долго искал Иван Петрович на окраине города ту улочку, по которой он в своё время бродил с любимой девушкой. И нашёл-таки, не зря, знать, в разведке служил. Увидел знакомый домик и остановился: не идут ноги. Из ступора вывела женщина, домывавшая крыльцо.
— Вам плохо? — участливо спросила она.
— Вы Любина тётя? — последовал встречный вопрос.
Старушка внимательно разглядывала незнакомого человека, пытаясь понять, откуда он её знает. Пришлось Рослякову напомнить о себе.
— Ваня я, Любин ухажёр — так вы меня, Екатерина Семёновна, помнится, величали.
Женщина всплеснула руками и обняла человека, которого так хотела видеть когда-то женихом своей племянницы. Немного успокоившись, она рассказала, что Люба через семь месяцев после отъезда Ивана родила сына. «Он, как две капли воды, похож на тебя. И имечко носит твоё», — молвила старушка.
Это известие стало для Ивана громом среди ясного неба. Выяснилось, что ни одного письма от него девушка так и не получила. А потому и не смогла сообщить о рождении их малыша.
— Долго горевала Любочка, всё тебя ждала. Замуж так и не вышла, растила сына одна. «Присушил», видно, ты её своей любовью. Зря вот только бросил.
— Да не бросал я её, и никогда бы не оставил, зная, что у нас есть сын,- ронял слова оглушённый гость.
— Вот ты Любаше сейчас об этом и скажи.
— Сейчас? Каким образом?
— Вот-вот с Ванюшкой подъехать должны. Зря что ли я крыльцо намывала, — улыбнулась хозяйка дома.
Только она эти слова произнесла, как послышался шум подъехавшей машины.
Первой в дом вошла женщина и остановилась как вкопанная. Лишь мельком взглянула на незнакомца и тихо охнула: «Ваня». И упала бы на пол, не подхвати её плечистый, крепкого телосложения сын. Они смотрели друг на друга — два Ивана, — долго, изучающе, и оба молчали.
— Это твой отец, — негромко сказала Люба сыну. — Приехал, наконец.
Сложным и нелёгким был их дальнейший разговор. О времени и о себе, о том, какие испытания подбрасывает каждому жизнь. Главное, что расставались перед отъездом Ивана-старшего по-доброму, с обоюдным желанием увидеться вновь.
С чувством глубокого волнения возвращался домой Росляков. Как воспримет жена его рассказ о том, что у него есть ещё сын и внук? Простит ли ошибку его молодости? Собственно, это и не ошибка вовсе. Знай он о сыне, стал бы мужем Любы. Выходит, не судьба. Так стоит ли ворошить былое?
По приезде, не таясь, супруг поведал жене обо всём, что узнал на земле белорусской. Ожидал худшего, а последовали мудрые слова: «Зови в гости, приму как родных». Созвонившись, Иван пригласил семью Михальчук (эту фамилию носили его гомельчане) посетить Свердловск. Приглашение было принято, и в один из июльских дней гости приехали на своём автомобиле.
…Убаюканный воспоминаниями, Иван Петрович не сразу понял, что его хором зовут внучки и внук:
— Дедуля, ты обещал, что сегодня поедем купаться на озеро. Собирайся, мы готовы. Росляков вопросительно посмотрел на помолодевших от жаркой работы бабушек, ожидая их вердикта.
— Поезжай уж, нечего нас контролировать, — улыбнувшись, сказала Мария. — Просим к ужину не опаздывать.
Сын Иван распахнул дверь автомобиля:
— Садись, батя, за штурмана будешь. Показывай, куда ехать…
Тёплый комок в груди нежданно выбил у старого солдата скупую слезу. Заметив её, внучата испугались, что дедушка заболел, и, значит, поездка не состоится.
— Не бойтесь, мои хорошие, это соринка мне в глаз попала, — отшутился дед. — По-е-ха-ли…
Виктор АРАПОЧКИН.
© Редакция газеты «Камышловские известия»
