Далёкое и близкое
Сегодня в нашей исторической рубрике мы предлагаем вам познакомиться с воспоминаниями уроженки деревни Коровяковой Лидии Васильевны Чертовой. Тетрадку с записями она в своё время передала в наш краеведческий музей. Автора уже нет в живых, но остались её потомки, которым, думается, будет интересно прочитать эти воспоминания, как, впрочем, и всем, кто неравнодушен к истории родного края. Едва ли вы найдёте лучшее описание быта крестьян, которые проживали в наших краях не в такие уж и далёкие от нас времена.
Четыре улицы
Коровякова расположилась к востоку от Камышлова в семи верстах. Солнце вечером садилось в Камышловский (мещанский) бор в разных его точках в зависимости от долготы дня. Пышма, протекая у Камышлова, дальше в своём течении, капризно изгибаясь то вправо, то влево, прибежала к высокому крутому коровяковскому берегу. Не страшно было жителям деревни в водополь, что зальёт деревню. На каждой из четырёх улиц, идущих от леса к реке, были подкопаны в берегу подъезды (взвозы). Три улицы шли параллельно с рекой. Первая из них была главной в деревне, самой длинной и заселённой, она была продолжением дороги, идущей из Погорелки, пересекала улицы, идущие от леса к реке, и кончалась на крутом обрыве в северо-восточной части деревни.
Если круто повернуть у обрыва влево, то попадаешь на пешеходную тропу в горе, по которой ходили жители к реке, в капустники (огороды под горой), по этой тропе шла скотина на пастьбу из ближних к обрыву дворов. А если круто повернуть по краю обрыва вправо, попадёшь на малопроезжую дорогу на городище. Здесь же крутой, извилистый спуск под гору на поскотину. Средняя улица в деревне короче главной, она начиналась от оврага в юго-западной части деревни, и по краю оврага выходила на главную улицу. Другой конец её является прямой дорогой на городище. Редко населена эта улица, на неё выходят огороды жителей, живущих на улицах от леса к реке. Третья улица ещё короче средней, она начиналась от болота, почти в южной части деревни и выходила к лесу на краю городища. Совсем мало жителей было здесь.
По соседству с их огородами к лесу были загорожены гумна, куда свозились с полей снопы и клались в клади, а потом обмолачивались. В гумнах хранилась солома в омётах до надобности. Иногда здесь весили на вешала и сушили лён, потом его колотили вальком на доске, околачивая семя. Иногда стелили лён в гумне. У некоторых здесь сохла гороховина, привезённая с поля для обмолота. На поле горох убирали по-особому, его крючили (косили кругами) сразу на навильник, потом эти кучи складывали и везли на гумно подсушить на шароме (на палках, поставленных шалашом).
Когда гороховина подсыхала, её молотили. Расчищали ладонь (площадку), утрамбовывали, чисто разметали, накладывали гороховину кругом. Запрягали в телегу лошадь, садили ребятишек, и ездили они по кругу. Кто-то из старших время от времени перевёртывал гороховину, если она обмолотилась, то останавливали лошадь, убирали её с круга в сторону, а горох сгребали в круг кучей. Набрасывали новую порцию, и повторялось всё снова. Обмятую гороховину клали в кучу, чтоб потом увезти скоту, а горох очищали от мусора и увозили в амбар. При ветре горох подбрасывали лопатой вверх, лёгкий мусор отвеивался, а бывало, просевали горох на большом решете. Не молотили машиной, в машине горох дробится (разламываются горошины), иногда молотили цепами.
Дома двухэтажные, полукирпичные
К началу 20-х годов в Коровяковой было около сотни (96) домов. Из них четыре дома двухэтажные, полукирпичные. Красиво были сложены – из добротного кирпича, с конусными окнами, высокие нижние этажи. А верх – деревянный, но разной выделки, всё зависело от вкуса и возможностей хозяев.
Шестнадцать домов в деревне были на высоких фундаментах из кирпича с фигурными выкладками. Шесть хозяев имели, кроме основного дома, на ограде ещё малую избу (малуху). В малуху зимой выходили хозяева тараканничать (морозить тараканов), от которых не было житья в доме. Дождавшись больших морозов, уходили из дома на неделю, раскрыв все двери. Потом убирали в доме, оттапливали и переходили из малухи. Некоторые тараканничали в банях, если они были с дымоходами, или жили неделю у своих соседей, родственников. В малухе весной ставили кросны, ткали, тут же стоял сепаратор, пропускали молоко. Здесь хранились моты, куделя, тюрики, воробы, скально, вытканные половики, трубы холстов и вообще те вещи, которые пока были не нужны.
В деревне было девять старинных домов из толстых брёвен – колод с маленькими оконцами, зеленовато-красноватыми тусклыми стёклами в рамах и даже со скотской брюшиной вместо стекла. Высокими порогами при входе в дом. Особая планировка была в этих домах. По обыкновению такие дома строились с клетями (комната, изба – через сенки, с камином для обогрева) через сенки от основной избы. Некоторые старинные дома имели большую террасу перед сенками, под общей крышей дома, с украшениями в навесе, точёными, крашеными столбиками. В жаркую пору лета сюда выносили стол для чаепития. Через террасу проходили в сенки с приступок крыльца. Устраивали здесь лавки для сидения. В некоторых старинных домах окна были высоко под крышу, значит, был высокий подпол даже с ледником для кваса. У других окна были низко к земле, значит, было хранилище на чердаке, куда из сенок вела массивная удобная лестница, обшитая тёсом.
Много было в деревне старых дряхлых домов, изб без сенок и кладовок, без надворных построек и оград. Многие имели только приступок – доску у порога входной двери в избу. Редкий дом в деревне был без какого-нибудь дерева под окном. Если не было под окном, то обязательно было деревце или ягодный кустарник в ограде или огороде. Садили больше всего черёмуху, по нескольку кустов на усадьбе. Многие имели рябину, тополь, калину, сирень, акацию, берёзу. И почти не садили у жилищ хвойные. Чаще – ягодные кустарники: чёрную смородину, малину, крыжовник и даже вишню. Садили хмель к изгороди или шестам.
Зелено было в деревне летом. Нравилось женщинам с ребятишками, шли с работой (шитьём, вязаньем, починкой, прялкой), посидеть на лужке у ограды в тени дерева, поговорить-посудачить, узнать деревенские новости. В воскресный ли день, от нечего делать, позабавить маленьких детей, погрызть семечки подсолнуха.
Огороды жителей главной улицы располагались почти по самому берегу Пышмы. Оставлялось место пешеходной тропе по берегу реки в две-три сажени, кое-где и больше шириной от обрыва, для прохода к реке, к баням на берегу реки, в огороды-капустники под гору. По этой тропе шли пешеходы в Камышлов на базар, на работу, на алафузовский завод, а потом государственный кожевенный завод, в соседние деревни в этом направлении. Тропинка по берегу реки, минуя деревни Погорелку, Баранникову, намного сокращала путь до Камышлова. Можно было перейти реку в Погорелке по плотине Надеинской мельницы и левым берегом выйти на дорогу к мосту через реку. Там по баранниковской поскотине, не минуя кордон лесничества у бора, по дороге или тенистым тропкам в бору, прийти в город. Жители главной улицы в Коровяковой строили бани в огородах или за огородами на самом берегу реки или в берегу реки ближе к воде, учитывая незаливаемые водой места в водополь. На улицах, удалённых от реки, было несколько колодцев на валках и журавцах. Бани топились «по-чёрному». Строили их в огородах, а с дымоходами – в оградах, иногда под общей крышей сарая.
Гусино-утиное царство
Близость реки, наличие болот внутри деревни давали возможность разводить водоплавающую птицу – уток, гусей. Заливной луг против Коровяковой на правом берегу реки покрывался в водополь водой. Кусты ольховника, тальника скрывались под водой. Потом, когда вода спадала, оставались отдельными болотинами. Луг покрывался травой. Гуси, под надзором хозяев, с подросшими на болотах гусятами, которые весной к этому времени уже были напятнаны (помечены) хозяевами, переправлялись за реку на луг, на всё лето. Там было им привольно. Гусята были уже большими, им не страшны были птицы-хищники. Здесь было много больших и маленьких выводков: белые, серые, пегие, дымчатые гуси на зелёном лугу. Иногда вечером хозяева приезжали за реку на лодках, батах посмотреть, посчитать свои стада.
Интересен такой факт. В определённый день весной пятнали животных. У каждого двора была определена своя отметина для гусей, уток. Присваивалась, наверное, сельским сходом. Например: «Права ножка, право перепёлышко, левая без пятна», то есть на правой ножке гусёнка, утёнка простригнута ножницами в перепоне дырочка. Телята, ягнята, поросята тоже пятнались отдельным для каждого двора пятном на ушах. Например: «Право ухо пнём, с пня порина, лево с востряка порото», то есть срезана верхушечка правого уха на 3-4 см и вдоль уха простриг на 3-4 см. А левое ухо с верхушки вдоль простригнуто на 3-4 см. Лошади метились металлическим предметом тавром на холке в форме круга, колеса, вилок и т.д. Выжигалось тавро, когда лошадь стояла, закреплённая в станке для ковки в кузнице.
Утки не могли надолго отлучаться со двора. Эти прожоры успевали своей большой семьёй поплавать в реке, посидеть-подремать на бережке у воды, потягиваясь на солнышке, и, вспомнив, что дома в тазу или в корыте для них бывает мешанина с песком, бежали торопясь домой, вытянувшись цепочкой в «одного брата», как кто-нибудь их подгонял. У дома, кланяясь в подворотню, где зачастую их считала хозяйка, открыв в подворотне лаз для них, пробирались к мешанине, натряхивая головками, наполняли свои зобики. Побразгавшись в корыте с водой, испив водички, утки садились, ушлёпав своими лапками сырую землю у корыта. Замолкали, закрыв глазки, пока их кто-нибудь не вспугнул. Потом, закричав, пускались опять за ворота, на улицу, на реку – плавать. И так не один рейс в день от дома до реки и обратно. Росли утки быстрее гусей и быстрее попадали в горшок хозяина, так как были ближе, чем гуси. Не у всех жителей деревни водились утки, гуси. Не у всех была возможность и умение ухаживать за птицей.
Материал подготовила Елена МАКАРИДИНА, сотрудник музея.
Фото Андрея Зайкова.
На фото. Деревня Коровякова сегодня.
© Редакция газеты «Камышловские известия»
